Я спрашиваю себя, может какая-то часть меня знала тогда, что меня ждёт впереди. Что я никогда не стану милой садовницей или кем-то, кто пылает как огонь — но стану спокойной и несокрушимой, и многогранной как сама ночь. Что я буду прекрасной для тех, кто знает, куда смотреть, но если никто не захочет взглянуть на меня, а лишь станет бояться… Что ж, мне не будет до этого дела. Я спрашиваю себя, что если при всем своем отчаянии и безысходности, я никогда не была по-настоящему одна. Что если я всегда искала это место… искала всех вас.
— Я люблю тебя, — повторила я. Я не осмелилась произнести эти слова в моей голове. — И я вновь вытерпела бы каждую секунду того, что произошло, ради того, чтобы найти тебя. И если начнется война, мы встретим ее. Вместе. Я никому не позволю забрать меня у тебя. И никому не позволю забрать тебя у меня.
Я собственноручно зажгу ваши погребальные костры за то, что вы сделали с моими сестрами.
Мой гнев стал живым существом у меня в груди, эхом сердцебиения, которое успокаивало меня во сне и пробуждало меня.
«Попробуем» было теперь его новым любимым словом.
Звезды сверкали, тусклые и маленькие, над пылающими огнями.
Я наблюдала за ними в течении долгих часов празднования и могла поклясться, что они были моей компанией. Компанией моих молчаливых и верных друзей.
Дел столько, что меня порою подмывает пройтись своей силой по всему миру и, как со школьной доски, стереть с него все. Спросишь зачем? Чтобы немного успокоиться.