Реально больно могут сделать лишь те, кого ты подпускаешь ближе всех. Те, кто забирается к тебе в душу и рвёт её на части, от чего тебе кажется, что лучше не станет никогда. Чёрт. Я... Я бы руку себе отрубил прямо здесь, в этой забегаловке, лишь бы еще хоть раз ощутить это чувство с женой. Моя женщина не разбила мне сердце, она... Она вырвала его, разорвала на куски, растоптала их и скормила псу. Она причинила мне столько боли, но больше она этого не сделает, больше я никогда этого не почувствую. Вот сидишь ты, нихрена не понимаешь, что у тебя это есть. У тебя есть всё, так что держись за это. Вцепись двумя руками и не отпускай.
— Люди не должны умирать.
— Да ладно, Красный. Ты веришь в это?
— Я верю, что это не мне решать. И не тебе.
— Кто-то попросил тебя надеть этот костюм, или ты сделал это по собственной инициативе? Знаешь, что я думаю о тебе, герой? Я думаю, что ты приверженец полумер. Я думаю, ты человек, который не может довести дело до конца. Я думаю, что ты трус. Один неудачный день — и ты станешь мной.
Я — одиночка, я научился любить одиночество, я прячусь в него.
Все, что я сделал... воспоминания... они не ранят меня. Но прошлое — это больше, чем воспоминания. Это дьявол, которому ты продал душу. Он идет.
Оглянись! Этот город смердит. Это — канализация. От него несёт дерьмом и я не могу избавиться от этого запаха.
Этому миру нужны люди, готовые принимать трудные решения. И мы с тобой одинаковые, сам знаешь!
Вот только я делаю то, чего не можешь ты: ты бьёшь их — они встают. А я стреляю и они лежат!
И уже больше не выйдут на улицы.
И я этим горжусь.
Бывает, в особых ситуациях, закон не работает. Чтобы исправить положение, надо действовать вне закона, чтобы восстановить истинную справедливость. Это — не месть. Месть не может считаться убедительным мотивом. Месть необъективна. Это — не внезапный порыв. Это — возмездие.
Ты выглядишь сильным. Наверно качаешься? Как насчёт статических нагрузок? Противопехотная мина весит пару кило. Немного! Но, удержать её в вытянутой руке... Труд не простой.
— Ты убил моего сына! [Раздаётся крик и приглушённый взрыв]
— Уже двух.