Если не готов потерять одного, потеряешь всех.
— Помнишь ту женщину, в магазине? Ты не попыталась ей помочь.
— Я же сказала. Это не наше дело.
— Когда один человек обижает другого, разве это не наше дело?
— Я понимаю, о чем ты говоришь, но что я могла сделать?
— Если все будут так думать, то кто же тогда позаботиться о тех, кто не может постоять за себя сам?
— Что я должна была делать? Это могло кончиться насилием.
— Есть вещи пострашнее насилия.
— И что же это?
— Безразличие.
До момента с цитатой: Генри, его младший брат и их мама были в магазине, где встретили женщину, которой угрожал мужчина.
Слезы текут по её щекам. Я обнимаю её, прислоняю спиной к себе, мою жену, Клер, в полном здравии, на берегу после кораблекрушения, плачущую как маленькая девочка, чья мама машет ей рукой с палубы тонущего корабля.
Все мы в большей или меньшей степени чувственные представления, умственные образы, живущие в Ловце снов.
Он взял ее за руку с нежностью, ранящей сильнее любых жестокостей какой бы то ни было драки:
— Ты борешься с ненавистью к самой себе, все это замечают, и ты очень стараешься, переключая ее лишь на тех людей, у которых, как ты надеешься, достаточно сил с этим справиться. Это я понимаю. Я сам такой же. Это тяжело, но можно перенести, если твоя любовь ко мне сильней, чем ненависть. Но однажды баланс уже сместился в другую сторону, и я не думаю, что это можно исправить. Ни в тебе, ни во мне.
— Реактивное образование.
— Что?
— На первый взгляд мы друг друга не переносим, но мы просто выражаем эмоции, противоположные нашим истинным чувствам. Ты мне нравишься... И я тебя оскорбляю. Ребячество, да. Но я ребёнок.
Золотые нити Генри, обрезанные Странником во врем рокировки.