— Послушай, если подобное повторится, может быть, ты попытаешься применить какой-нибудь другой подход. Немного утихомирить его.
— Монтировкой по голове?
— Нет, я подумал о каком-нибудь более изящном средстве.
— Каком же?
— Не знаю. – Генри помолчал, затем снова потер щеку. – Ты никогда не хотел предложить ему массаж ступней?
Если ты спросишь меня, закаты солнца слишком переоценивают.
Она поднимает глаза на отца:
— А почему они воевали? Тролли и эльфы?
Генри пожимает плечами:
— Вот ты мне и скажи… почему, почему… потому, что они разные. Выглядят по-разному.
– Знаешь, целоваться и танцевать не так уж и плохо.
– Пожалуй. Но ты б ее видела. Она танцевала так, словно в жертву себя предлагала. Напрашивалась на изнасилование. Очень действенно. Мужики такое просто обожают. Ей было тридцать три, двое детей.
– Она просто не думала, что ты затворник. У всех мужчин разные натуры.
Из рассказа "Белый пес наседает"
– ... Беда с танцующими мужиками или с теми, кто в барах ошивается, в том, что восприятие у них – что у ленточных червей.
– А ты откуда знаешь?
– Они пленники ритуала.
– Какого ритуала?
– Когда энергию пускают не на то.
Из рассказа "Белый пес наседает"
Бывают потери без срока давности.
Момент, где Генри, Роза и Эдвард попадают в дом Джетта и знакомятся с его больной матерью.
В целом, люди славные. Я говорю в целом, потому что среди них попадаются и уроды. Но большинство всегда протянут тебе руку. Они то и дело удивляют нас, хотя как я уже говорил, не всегда.
— Знаешь, я кое-что понял: это я делал всех несчастными. Отец болел, Эдвард мучился, мать чуть не покончила с собой, Роза не получила того, в кого влюбилась, Освальд переживал, что не может меня спасти.
— Позволь заметить: это и называется любовь... Тот, кто может сделать тебя глубоко несчастным, может сделать и глубоко счастливым. Поверь, одно без другого не бывает. Ты же сам понял: чем больше силы отдаешь, тем больше можешь получить обратно.
Разговор Генри и Странника о золотых нитях и выборе Генри.
— Генри, напомни, почему ты не учишься в школе для одаренных?
— Для моего психо-социального развития, мне полезно находится среди обычных сверстников.
В здоровом организме сломанная, но правильно вылеченная кость в месте перелома становится крепче. Все живы, говорил себе Генри, в запасе осталось прилично лет. Однако жизнь его изменилась. Раз столкнувшись с жестокостью, навеки обретаешь спутников, чьи имена Подозрительность, Страх, Тревога, Отчаяние, Безрадостность. С твоего лица исчезает естественная улыбка, а прежние естественные радости теряют свой вкус.
Если не можешь заставить себя делать то, что не хочешь, значит, ты просто слабак и никогда не вырастешь мужчиной.
Генри обращается к маленькому мальчику, чтобы узнать правду.
— Я хочу, чтобы меня запомнили, как лучшего игрока в вышибалы. И поэтому я собираюсь выиграть олимпийские игры. От этого наш мир станет лучше, потому что другие дети тоже захотят стать чемпионами. И это станет моим наследием Миру.
— Мы все хотим оставить свой след в жизни, но не для того, чтобы преодолеть экзистенциальный кризис. Рано или поздно, Томи, ты узнаешь, что вышибалы, не олимпийский вид спорта. Наше наследие, это не то, что написано в нашем резюме, не количество нулей в банковских счетах. Это люди, которые вошли в нашу жизнь, и то, с чем мы их оставим. Мы можем знать лишь одно, сейчас мы здесь. Будем стараться изо всех сил пока мы на этой Земле. Вот, что я думаю о наследии.
На уроке, посвященный теме "Наследие".