Гильденстерн: — Я не верю в Англию!
Розенкранц: — И что же, это, по-твоему, шутка картографов?
Наверное был в самом начале какой-то момент, когда мы могли сказать «нет!»... но мы его пропустили.
Человек, разговаривающий сам с собой, но со смыслом, не более безумен, чем человек, разговаривающий с другими, но несущий околесицу.
Пояснение к цитате:
1-я серия.
— Что вы, актеры, вообще знаете о смерти? Мастера дешевой мелодрамы! Нельзя вообще передать смерть. Разве можно ее изобразить?
— Наоборот. У нас это выходит лучше всего. У нас много талантов, и главный из них — талант к умиранию. Мы можем умирать героически, комически, иронически, неожиданно, медленно, отвратительно, очаровательно, а также с грохотом.
Жизнь, которой мы живем, близка к правде, как бельмо на глазу, и когда вдруг кто-то изменяет её — начинается гротеск.
Когда кто-то берёт тебя за руку и ведёт как ребёнка – хоть ты давно уже потерял невинность, – это словно тебя вознаграждают, словно получаешь добавочную порцию детства, – и как раз тогда, когда меньше всего ожидаешь, – словно приз за хорошее поведение – или за то, что вообще не имел детства...
— Гамлет не в себе. Надо разузнать что с ним. Он в меланхолии. В безумии.
— В чем безумие?
— Меланхоличен, мрачен, приступы угрюмости. В общем, безумие. Он сам с собой разговаривает, что было бы признаком безумия, если бы он говорил глупости, но это далеко не так.
— Кажется, я понял. Тот кто разумно разговаривает сам с собой, не более безумен чем тот, кто несет вздор другим. Или столь же безумен. Разумно бредит.
— Согласно нашему опыту, всё заканчивается смертью.
— Вашему опыту? Актеришки, я говорю о смерти, а вы её никогда не испытывали. Вы сотни раз умираете на сцене и тут же возвращаетесь в новой шляпе. После настоящей смерти никто не встает, не слышит аплодисменты, только тишина и потрепанная одежда. Вот она — смерть.
— А это кто?
— Брат короля и дядя принца.
— Не самый лучший брат…
— Не самый лучший дядя, как покажет время.
Первое. Вероятность является фактором, действующим в рамках законов природы. Второе. Мы видим, что фактор вероятности не действует. Третье. В данный момент мы подвержены действию сверх — или противоестественных сил. Возражай!
– Так это был шанс?
– То есть?
– Когда встретили нас.
– А, да.
– Вы нас искали?
– Что вы!
– Тогда шанс.
– Или судьба.
– Наша или ваша?
– Редко бывает одно без другого, сэр.
– Может, поиграем в вопросы?
– А что это даст?
– Практику!
– Не вопрос! Один – ноль.
– Свинство.
– Почему?
– Я же ещё не начал.
– Не вопрос. Два – ноль.
– А это считается?
– Что?
– Это считается?
– Очко. За повторение. Три – ноль. Кон.
Мы сжигаем мосты, по которым сюда мчимся, не имея других доказательств своего движения, кроме воспоминаний о запахе дыма и предположения, что он вызывал слёзы.
(Мы проходим по нашим мостам и сжигаем их за собой. На нашем пути вперед остаётся лишь память о запахе дыма и том, что когда-то наши глаза были полны слёз.)
— Знаете, мы скорей принадлежим к школе, для которой главное — это кровь, любовь и риторика...
— Ладно, выбирайте сами... если тут есть из чего.
— Это трудноразделимо, сэр. Ну, мы можем вам выдать кровь и любовь без риторики или кровь и риторику без любви; но я не могу дать вам любовь и риторику без крови. Кровь обязательна, сэр, — все это, в общем, кровь, знаете ли.
- 1
- 2