Значится, я так понимаю, гражданин, что правды мы писать не захотели.
Странный вы народ, блатные, как собаки-жучки. Ни имени, ни роду, одни кликухи поганые.
Вор должен сидеть в тюрьме! Верно?!
... тут у него серьезно, тут у него любовь с интересом, тут у него лежбище должно быть...
Ты свободен, Ручечник... Пшёл вон отсюда! Не свети, ты нам мешаешь.
— Куда? Куда ты?!
— В кабинете у себя командуй, Глеб Егорыч. А тут — я!
— Потеряем! Потеряем, Копытин!
— Никуда мы его не потеряем! Куда он денется... Вот он!
— Копытин, милый, не отставай!
— Как же, Глеб Егорыч, «не отставай»? У «Студера» мотор втрое... Глеб Егорыч, ещё немного и мои баллоны не сдюжат! Я сколько раз говорил...
— Давай, старик! Давай, отец! Не время сейчас! После переговорим!
— В Сокольники он, гад, рвётся! Там есть где спрятаться.
Милосердие — поповское слово!
— Я был с тобой откровенен, хочу, чтоб и ты со мной пооткровенничал про дружка твоего, Фокса!
— Плевал я на твою откровенность!
— Невоспитанный ты человек, Ручников. Выражайся при даме поприличнее, а то я тебя огорчу до невозможности!
— Мне какой резон с тобой откровенничать?
— Резон прямой! Чистосердечная помощь следствию смягчает ответственность. Статья 38 Уголовного кодекса.
— Ничего я тебе не скажу! Не купишь меня на эту «туфту». Я лучше помолчу — здоровее буду.
— И откуда у тебя, Петюня, такой изумительный сахар? Нам вроде такого не отоваривали, а? А ну, быстро колись, откуда взял сахар?
— Ну чего пристал? Сестра жены, из Коканда прислала...
Ну не дави из меня слезу, Маня. Про маму твою ничего не скажу — не знаю, а папашку твоего героического видеть приходилось. На фронте он, правда, не воевал... Но шнифер был знаменитый... громил сейфы, будто косточки из компота.
— Вот смотри, Копчёный. Ты же не профессор?
— Не профессор...
— И не писатель?
— Не писатель...
— И не учёный?
— Не учёный...
— А ручки у тебя белые, нежные и гладкие. Почему, спрашивается? Молчишь? Ну, так я отвечу. Потому, что отродясь ничего путного этими руками ты не делал. Прожил ты свои 30 лет и всё время чего-то жрал! Крепко пил, сладко спал. А в это время целый народ на тебя горбил, обувал тебя, одевал. Воевал за тебя! Пока ты со своей грыжей липовой в тылу гужевался.
Хорошо, что у нас с тобой бесплатный проезд, а то бы весь оклад прокатали.
— Или ты прёшь по-прежнему, как бык на ворота, и тогда майор Мурашко с тобой до отказу разберётся.
— Кондрат Филимонович таких паскудных штук — дешёвок никогда не делал!
— Правильно, потому он и ловит шантрапу, вроде тебя, а я убийц да бандитов. Но дело своё он добре знает. Поэтому получишь на всю катушку. Тем более, что взяли тебя с поличным. Впрочем, есть вариант. Ты мне толкуешь про одну вещицу, как она к тебе попала, откуда и когда. Вот про эту. А я тебе за это оформляю дело без Кондрата Филимоновича. Получаешь ты за свою кражонку два года и летишь в родной дом белым лебедем.
А ты, бестолковый, насмехался надо мной... Вот тебе пословица — не буди лихо, пока оно тихо...