Шелестова, с каких это пор ты стала на собратьев по перу подстукивать? — изумился я, на этот раз вполне искренне. — Ты же из правильных вроде всегда была и добросовестно следовала правилу трех журналистских «не» — не настучи на ближнего своего, не уходи, пока бутылка не опустела, не бери последнюю сигарету, ибо западло. И вдруг — на тебе!
Ты, главное, помни – когда мандаринка очищена, ее обратно в кожуру не запихаешь.
- О чём задумался? — прощебетала Олеся, пристраивая свою голову мне на плечо, — Что-то не так?
- Всё так, — приобнял её я, — Просто после соития всякая тварь грустна бывает. Закон бытия.
... кто воевал, имеет право у тихой речки отдохнуть.
Разбудила. Вот всё-таки разбудила.
- Не пойду я никуда, — уже членораздельно произнес я, — Не хочу. Лучше расстреляй меня.
- И очень плохо! — назидательно произнесла Вика.
- Расстреляй хорошо, — предложил я, — Найми актёров, одень их в белогвардейскую форму, и пусть лощёный офицер с тонкими усиками, махнув перчаткой, крикнет: «Огонь». Он даже может обругать меня: «краснопузой сволочью».
В приёмной Зимина никакой суеты не было. Там как всегда царили тишина, покой, порядок и привычно ухоженная, не сказать — холёная Елиза Валбетовна.
- Никифоров, — как всегда в её голосе имелись нотки недовольства и не очень мягкой иронии, — Ты у нас прямо как Гвидон из сказки поэта Пушкина.
- В смысле — красив, молод и богат?
- В смысле — чуть что, а ты уже мухой здесь, — не стала повышать мою самооценку референт Зимина, – Примчался и давай жужжать.
Тьфу! Вот ты как тот пьяный, что до кочерёжки докопался, отчего та черна, да отчего гнута...
Мужчины по сути своей хаотичны, ими правят инстинкты и сиюминутные желания. Не всеми, разумеется, но подавляющим большинством — точно. А вот женщины — дочери порядка, и для них стабильность — признак того, что все идёт по намеченному плану. Ей, женщиной, намеченному. Других, собственно, быть и не может, ибо мужчины, по их мнению, неспособны к разумному и целесообразному планированию.
Вот мы все себя считаем стратегами, всё мы просчитываем, всё предусматриваем. Фигня. Чем многослойней план, чем тоньше расчёт, тем больше вероятность ошибки. Наши предки, люди неглупые, давным-давно изрекли: «Где тонко — там и рвётся». А у меня, по ходу, везде тонко было.
— Ты чего закажешь?
— Малый подарочный набор оптимиста, – я плюхнулся на стул. – Верёвку, мыло и табуретку.
— Где наша не пропадала.
— Везде ваша пропадала.
Вот и гадай, какой тут из чертей не самый рогатый, подумал я... <...> Моя бы воля, всех бы перебил.
— Итак, — Верорг разжал кулаки и припечатал ладони к столу, — что ты хочешь за свои услуги?
— Щенка, саблю и барабан! — я активно похлопал ресницами. — И ещё пятьсот эскимо!