Одним снятся драки с мужчинами, пинки, неумелые удары в пах. Стиснутые зубы мужа перед оплеухой, шипение: «Вот до чего ты меня довела!» Даже во сне они сжимаются под ненавидящими взглядами, вспоминая красные сосудистые сетки на белках цвета просроченного майонеза. Некоторые удивляются, как можно смотреть на эти удары. Но женский страх — магнит, он притягивает не только взгляды, но и мужские руки, безжалостные, как божьи. Надеюсь, ты еще не знаешь этого.
Но ты не можешь так легко от меня освободиться, отрезать все связи. Я живу в тебе, в твоих костях и коже, в прихотливых извивах твоих мыслей. Это я сделала тебя такой, какая ты есть. Я сформировала твои чувства и настроения, кровь у тебя в жилах шепчет мое имя. Даже бунтуя, ты все равно остаешься моей.
Ты привязываешься к любому, кто проявит к тебе хоть малейшее внимание.
Я смотрю, как на горизонте бушуют пожары, и молюсь только об одном: пусть они придут и сожгут меня.
Тюрьма по мне. Здесь никто не лицемерит. Либо ты, либо тебя, и все это знают.
Я чувствую вкус его страха. У него вкус шампанского. Холодный, искрящийся, без малейшей сладости.
Мы стремимся к красоте и гармонии, ставим чувственное выше эмоционального.
— Почему ты убила Барри?
— Самозащита. Он пытался меня убить.
— Клэр тебя не трогала. Почему ты ее уничтожила?
— Клэр сама хотела уйти. Я только подсказала короткий путь.
— ... я еще не сказала, что на все готова.
— Чего же ты хочешь?
— Заключить с тобой сделку. Обмен: я суду — ложь, а ты мне — правду.
— Ты и Клэр убила! Но в этот раз отрава была в твоих словах. <...>
— Ты можешь считать меня жестокой, но я всего лишь пытаюсь защитить тебя от других людей!
— Никто вокруг не относится к нам враждебно, мама! Это мы считаем их врагами: ты и я! И не они нас, а мы их обижаем!