Железнодорожный вокзал — место преображений. Мы входим в поезд и перестаём быть собой. Отныне мы обретаем другое прошлое и рассчитываем на другое будущее. Случайному попутчику мы готовы рассказать всё, что с нами было, а также то, чего с нами никогда не было. Если судить по разговорам в поезде, то в мире нет скучных людей с неинтересными биографиями.
Если у нас есть мужчина и женщина, едва знакомые, но чем-то привлекательные друг другу, то в их отношениях наступает странный момент: “Я вдруг…” Или не наступает – но тогда и отношения заканчиваются, не начавшись.
Момент этот состоит в том, что в квартире девушки (чаще) или мужчины (реже) раздаётся звонок в дверь. Или звонит телефон. И тот, кто пришёл, произносит фразу: “Я вдруг решил к тебе зайти”. Иногда добавляется: “Мне показалось, что ты меня ждёшь”, но это уже зависит от наличия в душе романтической жилки. Главное тут – “вдруг”.
Я вдруг решил к тебе зайти. Я вдруг решила тебе позвонить.
Извини, это не к месту, и я сам не понимаю, что мы будем делать… Ты прости, я шла мимо и вдруг подумала…
Случайность или даже абсурдность поступка в таких делах принципиально важна. Любовь принципиально нелогична, за что её так не любят люди, по ошибке родившиеся человеком, а не вычислительной машиной.
Событие “Я вдруг…” ещё ничего не гарантирует. Возможно, они выпьют чая и разойдутся. Возможно, лягут в постель, но всё равно расстанутся.
Но если “Я вдруг…” вообще не случилось – то любви ещё нет. Есть дружба, страсть, привязанность – множество хороших вещей и чувств. Но не любовь.
Какая это хорошая вещь – грипп, если его правильно пережить!
Конечно, если вы уже на попечении мамы, а женой или подругой не обзавелись, то всё не так безоблачно. Но тут уж вы сами виноваты, и нечего ругать несчастные вирусы!
Совсем другое, когда вы умираете.
Страшна не боль. Рано или поздно она уходит – либо её убивают лекарства, либо для неё не остаётся больше места. Страшно остаться один на один с вечностью, с падением в тёмную пустоту. Мир то сжимается в точку, имя которой – ты, то взрывается бесконечным пространством, не безжалостным и не злым, но абсолютно равнодушным. Ты никто, и место твоё – нигде. Ты можешь верить в Бога, можешь не бояться смерти, смеяться над ней и паясничать. Но когда дыхание вечного ничто касается твоих губ, ты замолкаешь. Смерть тоже не жестока и не страшна. Она лишь открывает двери, за которыми ничего нет.
И ты делаешь этот шаг.
В одиночестве. Всегда в одиночестве.
Настоящий страх рельефен, чёток и задействует тебя полностью. Ты его видишь, слышишь, обоняешь и осязаешь. Ты можешь его попробовать на вкус. Пистолетный ствол пахнет порохом и имеет вкус железа. Треснувшая доска воняет гнилью. Натянувшаяся от страха кожа на горле шуршит, когда её касается лезвие. Страху нужны все твои органы чувств до единого. Если у тебя есть шестое чувство — страх и его возьмёт в оборот.
Со мной бы попроще, а? Я же готов помочь. Пусть всем будет хорошо — и Родине, и Москве-столице, и всему прогрессивному человечеству. Только я тупой от рождения. Пока мне не объяснят, в чем дело, — не понимаю.
Я окончательно понял, что договориться с ними будет ох как непросто. Когда помимо двух сторон в переговорах незримо участвуют Бог и дьявол — это очень, очень трудные переговоры...
Ты, конечно, человек хороший. Душил меня с выражением искренней печали на лице.
Шляпа меня доконала. Не принято в Москве носить соломенные шляпы. Даже в жару. Даже старичкам, если они ещё не впали в маразм.
Я сразу увидел Розу Белую — в длинном чёрном платье с декольте не по возрасту... Старушка благосклонно мне кивнула и что-то сообщила полной немолодой женщине, стоящей рядом... Декольте у неё было столь же вызывающее, но хоть чем-то оправданное. А вот светло-бирюзовый цвет платья ей явно посоветовал враг.
Мне вдруг вспомнилась песенка, которую любил слушать отец, про человека, который живёт в старом доме. Там ещё одно окно выходит в поле, другое в лес, а третье — на океан. Наверняка песенка про функционала-таможенника вроде меня. Вот только не помню, кто её пел. Кто-то из непрофессионалов, кажется, — то ли известный путешественник, то ли кулинар... Но пел на удивление хорошо, душевно, видимо, хобби у человека давнее. Надо будет найти и послушать.
Пояснение к цитате:
Речь идёт о песне Андрея Макаревича "Три окна". Какое-то время лидер группы "Машина времени" вёл кулинарную телепередачу "Смак", на что намекает персонаж.
И всё-таки поневоле унаследованный страх холодком елозил между лопатками. Что поделать — непоротое поколение до сих пор лежит поперёк лавки. Ждёт, пока для него розгу срежут.
Это с какой силищей надо было ударить? Я с лёгким ужасом посмотрел на собственные руки. Так захочешь в носу поковыряться и полголовы оторвёшь...
- Твоего сообщника мы тоже поймаем, — пригрозил полицейский. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
- Ага. Скажите, пан Кшиштоф, а если бы я был не из России — вы бы меня так же азартно ловили?
- Конечно, — возмутился Кшиштоф. — Это моя функция! Хотя, конечно, русских я не люблю.
- За что?
- А за все, что было!
— Странно, конечно, — сказал я. — У всей Европы друг с другом постоянно все было, только пыль летела. А не любят только нас...
Говорят, что от судьбы не уйдёшь. Правда, некоторые считают, что человек — сам творец своей судьбы. А вот я думаю, что все они правы. Человек — это и есть судьба. Всегда есть то, что ты можешь изменить. То, через что способен перешагнуть. А есть и то, что никогда не совершишь. На что не способен. Хоть о стену головой бейся.