Люди любят размещать всех по полочкам, особенно класть на свою.
— Мне нравится, что ты не спрашиваешь о моей жизни.
— Я тебя не спрашиваю, потому что научился не спрашивать. Когда смотришь на кого-нибудь, можно на 50% понять, кто перед тобой. А желание узнать остальное все портит... Этому я научился.
Ложь — вот что опасно. Ложь отравит всё. Если они когда-нибудь обнаружат, что вы лгали им в этом, то и в правдивых вещах усомнятся. Рухнет вся их вера в вас.
Земные богатства и скапливаются-то у нищих духом, у тех, кто обделён подлинными интересами и радостями жизни.
Сплетни иных — как укус змеи, притаившейся в камышах, — бросается на тебя в тот момент, когда ты вступаешь в большую воду.
Для ребёнка ужасней всего чувство, что его не любят, страх, что он отвергнут, — это для ребенка ад. А думаю, каждый на свете в большей или меньшей степени чувствовал, что его отвергли. Отверженность влечёт за собой гнев, а гнев толкает к преступлению в отместку за отверженность, преступление же родит вину — и вот вся история человечества. Думаю, если бы устранить отверженность, человек стал бы совсем другим. Может, меньше было бы свихнувшихся. Я в душе́ уверен — почти не стало бы тогда на свете тюрем. В этой повести — весь корень, всё начало беды. Ребёнок, тянущийся за любовью и отвергнутый, даёт пинка кошке и прячет в сердце свою тайную вину; а другой крадёт, чтобы деньгами добыть любовь; а третий завоёвывает мир — и во всех случаях вина, и мщение, и новая вина. Человек — единственное на земле животное, отягощённое виной.
Об истории Каина и Авеля.
Но я воспылал любовью к блистающему чуду — человеческой душе. Она прекрасна, единственна во Вселенной. Она вечноранима, но неистребима, ибо «ты можешь господствовать».
— Я вижу, ты другая стала. Совсем взрослая. Что-нибудь произошло?
— Произошло. Я Ароновы письма сожгла.
— Он тебя обидел?
— Да нет. Просто не по себе мне было последнее время. Я же с самого начала старалась ему доказать, что никакая я не идеальная.
— Теперь тебе больше не надо никому ничего доказывать, достаточно быть самой собой. И от этого тебе стало легче. Правильно я говорю?
Нет мощнее толчка к творению добра, чем угрызения совести.
Я сыт по горло этим дерьмом. Мы можем больше не заводить друзей? Это бы здорово упростило мне жизнь.
... по незнанию человек может поверить неправде и сказать неправду — тогда это ошибка, заблуждение. Но если он знает правду, а говорит неправду, то его поступок достоин презрения и сам он тоже.