— Где бы ты вообще хотела жить?
<...>
— А я не знаю, — сказала Лилиан, слегка растерявшись. – Нигде. Если ты хочешь где-нибудь жить, значит, ты хочешь там умереть.
В памяти моих возлюбленных я останусь вечно молодой; я буду сильнее всех остальных женщин, которые проживут дольше и станут старше меня.
Почему все они обязательно хотят изменить жизнь?
Почему они стремятся изменить то, что помогло им некогда произвести впечатление на любимую женщину?
Неужели им не приходит в голову, что они могут потерять эту женщину??
— Как понравился человек, который оплакивает свою собственность, а свою жизнь не ставит ни во что?
— Он дурак.
— Вам еще придется узнать немало таких же дураков.
— А ведь во время войны все люди дали себе клятву, если останутся в живых, не повторять этой ошибки. Но человек быстро всё забывает.
— И ты тоже всё забыл? — спросила Лилиан.
— Старался изо всех сил. Но мне не совсем удалось.
— Может, я люблю тебя именно поэтому?
— Ты меня не любишь. Если бы ты меня любила, ты не сказала бы мне об этом.
— А может, я тебя люблю потому, что ты не думаешь о будущем?
— Тогда тебе пришлось бы любить всех мужчин в санатории. <...>
— Так почему же я люблю тебя?
— Потому, что я с тобой. И потому, что ты любишь жизнь. А я для тебя безымянная частица жизни. Это опасно.
— Просто поразительно, — сказала Лилиан. — Сколько людей знают, где мне жить, лучше, чем я.
Ведь сколько всего можно услышать, если уметь по-настоящему хранить тишину.
— Разве любовь не является противоположностью правды?
— Нет, — сказала Лилиан, вставая. — Противоположность любви — смерть. Горькие чары любви помогают нам на короткое время забыть о ней. Поэтому каждый, кто хоть немного знаком со смертью, знаком и с любовью. — Лилиан надела платье. — Но и это тоже полуправда. Разве можно быть знакомым со смертью?
— Конечно, нет. Мы знаем только, что она противоположна жизни, а не любви, вот и все, но и это сомнительно.
По-видимому, все решения, которые я принимаю в жизни, проходят под знаком фейерверков. А может, все, что со мной случается, похоже на этот фейерверк — на потешные огни, которые тут же гаснут, превращаясь в пепел и прах? Только бы не сейчас, только бы не сейчас. Неужели напоследок не произойдет еще одной вспышки, такой яркой, что не жаль будет отдать всю себя?
— Мы не должны испытывать страха перед мертвыми, — сказал он, в то время как санки съезжали по извилистой дороге.
— Мы многое не должны, — пробормотала Лилиан.