Он всегда существовал внутри себя, ради своих книг и в них самих, как добровольный пленник.
У меня в памяти отпечаталась одна фраза из романа Хулиана, эта фраза всегда была мне особенно близка: «Пока нас помнят, мы живы». Еще до того, как я встретила Хулиана, я уже знала его. Сейчас я чувствую, что знаю и тебя. Знаю и доверяю как никому. Помни меня, Даниель. Хотя бы иногда, хотя бы украдкой — вспоминай, ладно? Не позволяй мне уйти.
Все мы — марионетки в руках собственного бессознательного.
А потом в памяти всплывала война. Ведь те, кто развязал её, тоже были когда-то детьми.
Мир устанавливался среди недоверия и ненависти.
Когда наконец наступил мир, от него несло тюрьмой и кладбищем, а следом волочился саван безмолвия и стыда, обволакивающий души живых. Не было ни одной пары незапятнанных рук и невинных глаз.
Когда пришла настоящая боль, сострадания уже не осталось. Ничто так не способствует потере памяти, как война, Даниель. Мы молчим, а нас пытаются убедить, будто всё, что мы видели, что делали, чему научились от себя и самих других, — не более чем иллюзия, страшный сон. У войны памяти нет. Никто не осмеливается осмыслить происходящее, а после уже не остаётся голосов, чтобы рассказать правду, и наступает момент, когда никто уже ничего в точности не помнит. Вот тогда-то война снова возвращается, с другим лицом и другим именем, чтобы поглотить всё, что оставила за собой.
Не стоит недооценивать великую способность забывать, которую пробуждает в людях война.
- 1
- 2