В комнате сидели три леди и один джентльмен. Я не простоял у окна и пяти минут, как у меня сложилось впечатление, что все они — подхалимы и жулики, но что каждый из них делает вид, будто не знает, что остальные — подхалимы и жулики, потому что, признав это, каждый тем самым должен был и себя причислить к подхалимам и жуликам.
Моя сестра мисс Джо Гарджери была старше меня более чем на двадцать лет и заслужила уважение в собственных глазах и в глазах соседей тем, что воспитала меня «своими руками». Поскольку мне пришлось самому додумываться до смысла этого выражения и поскольку я знал, что рука у неё тяжелая и жесткая и что ей ничего не стоит поднять её не только на меня, но и на своего мужа, я считал, что нас с Джо Гарджери обоих воспитали «своими руками». Моя сестра была далеко не красавица; поэтому у меня создалось впечатление, что она и женила на себе Джо Гарджери своими руками.
Не разница в возрасте отделяла ее от меня, – мы были почти одних лет, хотя она, разумеется, казалась взрослее; нет, неприступность, сквозившая в ее красоте и во всем ее обращении, – вот что мучило меня в разгар моих восторгов и несмотря на уверенность, что наша покровительница предназначила нас друг для друга. Бедный мальчик!
Владеет людьми тщеславие, рожденное скорбью, смирением, раскаянием, стыдом, — все чудовищные формы тщеславия, которые, как проклятье, тяготеют над нами.
Не отличалось ясностью и мое восприятие догматов, изложенных в катехизисе; так, например, я прекрасно помню, что обещая «следовать оным путем во все дни жизни моей» я воображал, будто должен всегда ходить по деревне одной и той же дорогой и, боже упаси, не сворачивать с нее.
Делали они примерно то же, что, судя по рассказам и книгам, всегда делают эти представители закона в подобных случаях: они задержали нескольких человек, явно невинных; с усердием, заслуживающим лучшего применения, развивали теории, явно фантастические; и упорно пригоняли факты к своим теориям, вместо того, чтобы строить теории, исходя из фактов.
Мы словно сговорились считать, что жизнь наша проходит в беспрерывном веселье, втайне же сознавали обратное. Сколько я могу судить, в этом смысле мы не представляли собой исключения из правила.
Отгородившись от дневного света, она отгородилась от неизмеримо большего, став затворницей, она затворила свое сердце для тысячи целительных естественных влияний; целиком уйдя в свои одинокие думы, она повредилась в уме, как то всегда бывало и будет, и не может не быть со всяким, кто дерзнет пойти против начертаний творца.
- 1
- 2