Ты не боишься, что у тебя отнимут Белфайера, верно, Румпель? Ты боишься, что он уйдёт сам.
Порой бывает так, именно тот, кто рядом, и есть самый страшный враг.
— Румпель, нет. Ещё не поздно. Убери кинжал. Начнём сначала... и до счастливого финала.
— Так я же злодей, а у злодеев не бывает счастливых финалов.
У нас нет королей в Неверлэнде. Только я.
Мошенники никогда не выигрывают.
— Главная проблема в том, что из Нетландии не уходят. Никто без моего на то дозволения.
— Я-то ушёл!
— Да ладно! Ну и куда пришёл? В исходную точку.
— Ты меня отпустил, выходит?
— Здесь все играют по моим правилам.
У детей детей не бывает. Ты лучше смирись.
Помню, как смотрел на тебя — крошечного, беззащитного моего, большущие глазища со слезами взывают ко мне, отнимают мое имя, мои деньги, мое время. Отнимают надежду на то, что однажды заживу по-человечески. Розовая, голая, извивающаяся личинка уже готова сожрать все мои мечты. Сколько тебе сейчас? Пара сотен? Когда ж я от тебя избавлюсь?
Не лезь в клетку, из которой не выбраться.
Я, конечно, не самый благовоспитанный мальчик, но слово свое держу.
— Ты тоже их слышишь? Ты ведь Эмма, да? А они вон не слышат плача.
— Ты кто?
— Ой, прости, забыл представиться. Я Питер. Питер Пэн.