2-я серия.
— Позвольте-с вас спросить, почему так отвратительно пахнет?
Шариков понюхал куртку озабоченно.
— Ну, что ж, пахнет... известно: по специальности. Вчера котов душили, душили.
Филип Филиппович: — Зинуш, что это значит?
Зина: — Опять общее собрание сделали.
Филип Филиппович: — Опять? Ну, теперь, стало быть, пошло, пропал дом. Всё будет, как по маслу. Вначале каждый вечер пение, затем в сортирах замёрзнут трубы, потом лопнет паровое отопление и так далее.
Борменталь: — Вы слишком мрачно смотрите на вещи, Филипп Филлипович. Они теперь резко изменились.
Филип Филиппович: — Голубчик, я уж не говорю о паровом отоплении! Пусть: раз социальная революция — не надо топить. Но я спрашиваю: почему это, когда это началось, все стали ходить в грязных колошах и валенках по мраморной лестнице! И почему это нужно чтобы до сих пор ещё запирать калоши и приставлять к ним солдата, чтобы их кто-либо не стащил?
Шарик: — Он бы прямо на митингах мог деньги зарабатывать... Первоклассный деляга.
1-я серия.
1-я серия.
Вы напрасно, господа, ходите без калош. Во-первых, вы простудитесь, а во-вторых, вы наследите мне на коврах. А все ковры у меня персидские.
1-я серия.
Иван Арнольдович, покорнейше прошу, пива Шарикову не предлагать.
2-я серия.
— А как это «по-настоящему», позвольте осведомиться?
— Желаю... Чтобы... Все!
— И вам того же.
2-я серия. [Шариков говорит тост.]
— Бить будете, папаша?
— Тьфу! Идиот!
2-я серия.
— Зина, я купил этому прохвосту краковской колбасы. Потрудись накормить его.
— Краковской! Краковскую я лучше сама съем.
— Только попробуй! Я тебе съем! Это отрава для человеческого желудка. Взрослая девушка, а, как ребенок, тащишь в рот всякую гадость. Предупреждаю: ни я, ни доктор Борменталь не будем с тобой возиться, когда у тебя живот схватит.
1-я серия.
— Что это за гадость? Я говорю о галстуке.
— Чем же гадость? Шикарный галстук. Дарья Петровна подарила.
— Дарья Петровна вам мерзость подарила.
2-я серия.
— Скажите, это вас вселили в квартиру Фёдор Палыча Саблина?
— Нас!
— Боже, пропал дом... Что будет с паровым отоплением?..
1-я серия.
Филипп Филиппович вышвырнул одним комком содержимое рюмки себе в горло.
— Э... м-м... доктор Борменталь, умоляю вас: мгновенно эту штучку...
Сам он с этими словами подцепил на лапчатую серебряную вилку что-то похожее на маленький темный хлебик. Укушенный последовал его примеру. Глаза Филиппа Филипповича засветились.
— Это плохо? — жуя, спрашивал Филипп Филиппович. — Плохо? Вы ответьте, уважаемый доктор.
— Это бесподобно, — искренно ответил тяпнутый.
— Еще бы... Заметьте, Иван Арнольдович: холодными закусками и супом закусывают только недорезанные большевиками помещики. Мало-мальски уважающий себя человек оперирует с закусками горячими. А из горячих московских закусок это — первая. Когда-то их великолепно приготовляли в «Славянском базаре».
Филип Филиппович: — Так что же вы читаете? Робинзона Крузо?
Шариков: — Эту как её..? Переписку Энгельса с этим... как его дьявола... с Каутским.
Филип Филиппович: — Позвольте узнать, что вы можете сообщить по поводу прочитанного?
Шариков: — Да не согласен я.
Филип Филиппович: — Что... с Энгельсом или с Каутским?
Шариков: — С обоими...
Филип Филиппович: — Это замечательно, клянусь Богом. Да... И что вы можете со своей стороны предложить?
Шариков: — Да что тут предлагать? А то пишут-пишут... конгресс... немцы какие-то... Голова пухнет. Взять всё да и поделить!
Филип Филиппович: — Так я и думал. Именно это я и полагал.
Борменталь: — А вы и способ знаете?
Шариков: — Да какой тут способ. Дело нехитрое. А то что ж — один в семи комнатах расселился, штанов у него сорок пар, а другой по помойкам шляется, питание ищет.
Филип Филиппович: — Насчёт семи комнат — это вы, конечно, на меня намекаете? Ну что ж, хорошо, я не против дележа. Доктор, скольким мы вчера отказали?
Борменталь: — Тридцати девяти человекам.
Филип Филиппович: — Так. 390 рублей. С вас, Шариков, 130. Потрудитесь внести.
Шариков: — Хорошенькое дело! Это за что такое?
Филип Филиппович: — За кран и за кота! За безобразие, которое вы учинили и благодаря которому сорвали приём! Человек, как первобытный, бегает по всему дому и срывает краны! Кто убил кошку мадам Полосухер, кто?
Борменталь: — Вы, Шариков, третьего дня укусили даму на лестнице.
Шариков: — Да она меня по морде хлопнула! У меня не казённая морда!
Борменталь: — Потому что вы её за грудь ущипнули! Вы стоите...
Филип Филиппович: — Вы стоите на самой низкой ступени развития. Вы — ещё только формирующееся слабое в умственном отношении существо. Все ваши поступки звериные. И вы, в присутствии двух людей с университетским образованием позволяете себе давать советы космического масштаба и космической же глупости о том, как всё поделить!... А сами в то же время наглотались зубного порошку.
Борменталь: — Третьего дня.
2-я серия.
— Если бы сейчас была дискуссия, я доказала бы Петру Александровичу...
— Виноват, вы сию минуту хотите открыть дискуссию?
— Я понимаю вашу иронию, профессор, мы сейчас уйдём...
1-я серия.
— Помилуйте, Филипп Филиппович, да ежели его еще обработает этот Швондер, что же из него получится? Боже мой, я только теперь начинаю понимать, что может выйти из нашего Шарикова!
— Ага! Теперь поняли? А я это понял через десять дней после операции. Так вот, этот Швондер и есть самый главный дурак! Он сейчас всячески старается натравить его на меня, не понимая однако, что если кто-нибудь в свою очередь натравит Шарикова на самого Швондера, то от него останутся только рожки да ножки!
2-я серия.