Лишенная контактов с другими детьми, Амели мучается от нервозности матери и холодности отца, и находит убежище лишь в своём воображаемом мире.
Мы жили вне времени. Если всё затоплено чувством, места для времени не остается.
И — странное дело — это случилось, может быть, именно потому, что я об этом думал.
Впрочем, если умеешь смеяться, в нынешнем мире можно найти много смешного. Как вы думаете?
В жизни больше несчастья, чем счастья. То, что она длится не вечно — просто милосердие.
Не родись красивой, а родись с полезной ксивой, — думал Шуренберг, предъявляя Шенген.
Время идёт... ничего не меняется... а Амели по-прежнему одинока.
За все, что человек берет, он платит собой: своим умом и силой, иногда — жизнью.
В панике человеку кажется, что на него направлены все прожекторы и весь мир только тем и живет, чтобы найти его.
От величия он пал к высокомерию, а от него — к презрению ко всем, кроме себя самого, и стал духом расточительным и безжалостным.
А память наша вообще лжет, давая возможность выжить, — старается смягчить невыносимое, покрывая его налетом забвения.
Воспоминания, которые не причиняют боли и не беспокоят, как раз и есть эхо.