Куда, несчастный, скроюсь я, бежав
От ярости безмерной и от мук
Безмерного отчаянья? Везде
В Аду я буду. Ад — я сам.
Лучше царствовать в Аду, чем прислуживать на Небесах.
(Лучше быть владыкой ада, чем слугою неба)
(Лучше царить в аду, чем быть рабом на небе)
— Какой же ты жалкий. Вечно скрываешься за чужой личиной. Ты что, боишься?
— Постоянно. Но знаешь, чего я боюсь больше всего? Пустой жизни.
Многим почему-то нравится примерять на реалии этого мира фантазию авторов книг.
Вы жмётесь к своим жалким солнцам, которые всё равно погибнут. Только тьма вечна.
По-настоящему велик не тот, кто ищет славы, не тот, чьи деяния поражают масштабностью, а тот, кто делится частицей себя с другими.
Чтобы стать романтиком, мечтателю нужен простор. Ему нужно действие. Действие у него уже отобрали. Осталось отобрать мечту. Что есть мечта, дружок? Она – твое спасенье в нагромождении кошмаров, которое вы называете «жизнью». Мечта – единственное, что принадлежит именно тебе. Ведь жизнь, которую ты живешь, принадлежит отнюдь не тебе. Как тебе ее жить, решают за тебя. Отнять мечту – и все, отпевай человека. Вы будете несчастней своих андроидов: им мечта не нужна. Андроид есть и без мечты, но без мечты нет человека.
Три вещи человек ценит превыше всего. В конечном счете, именно они и есть сам человек. Все они связаны друг с другом, но все различны. Это душа человека, его личность и его жизнь. Под душой я имею в виду ту невидимую и неизвестно где находящуюся сущность, которую так ценит религия, считая её бессмертной, что может быть правдой, а может и не быть. Под личностью я имею в виду ego, мозг, который утверждает — я есть я, кладовая памяти, искатель новых впечатлений. Жизнь не нужно определять.
— С какой целью ты призвал принца искушений?
— Вот чёрт. У меня демоны зависимости, и я их не понимаю.
— Тогда позволь мне объяснить тьму души человеческой! Значит, у тебя есть дофамин, это гормон, который высвобождается, когда ты занимаешься чем-то приятным; во время еды или секса, скажем. И это естественно, как кролики на лугу или рыба в воде, им дофамин нужен, чтобы потреблять и размножаться. Но из-за людского прогресса и того, что у них есть доступ ко всему, чему хочется и когда хочется, люди перебарщивают и начинаются проблемы с дофамином. Понимаешь, это ни *** не высшая математика.
Пояснение к цитате:
У Стэна зависимость от мобильной игры. Он нечаянно призвал Сатану.
Жизнь, Джеймс Киркхем, это долгая игра между двумя безжалостными игроками — рождением и смертью. Все мужчины и все женщины играют в нее, хотя большинство из них плохие игроки. У каждого мужчины и у каждой женщины хотя бы раз возникает желание, за которое они добровольно отдали бы душу — а часто и жизнь. Но жизнь — такая грубая игра, управляемая наудачу, если вообще управляемая, и с такими запутанными, противоречивыми и безвкусными правилами.
Не мы выбираем свой крест. Крест выбирает нас.
— Кроме того, каждый человек больше всего заинтересован именно собой. Они все индивидуалисты, хотя искренне убеждены в обратном. Дай ему выбор — сделать счастливыми тысячу человек, или самого себя — и я заранее знаю что он выберет. Но, конечно же, при условии что об этом никто не узнает. И это не пустые слова — я проводил такие эксперименты. Они все индивидуалисты, да еще и побольше чем я сам.
Даже добрые поступки и забота о ближнем, у них зачастую эгоистичны. Они делают добро не просто так, а потому что подсознательно таким образом убеждают себя в том что они хорошие. Они боятся смерти близких, но только потому что это вызовет в них самих негативные переживания. Они даже в такой ситуации бояться не того, что потеряют близкого человека, они бояться негативных эмоций, которые это событие вызовет в них самих. Правда…
Парень вроде как на секунду засомневался.
— Знаешь, у моего брата совсем другие мысли по этому поводу.