А вас, вас я обвиняю в том, что вы не выполнили свой человеческий долг. Перед лицом этого мертвеца я обвиняю вас в том, что вы позволили любви пройти мимо, пренебрегли прямой обязанностью каждого живого существа быть счастливым, избрали путь уверток и смирились. Вы заслуживаете смертного приговора; приговариваю вас к одиночеству.
— Невозможно... Разумные формы жизни не могут выбраться из лабиринта внепространственных реальностей!
— Но это не про нас! Время ли, пространство ли, что угодно — для нас всё это не имеет значения. Это наш путь, и мы идём по нему так, как можем и хотим, потому что мы — Мега Гуррен-Дан!
Все ошибаются. Это факт. Ну и что? Если человек ошибся, кто-то может устроить ему взбучку, пусть. Но наказывать себя самому это не дело. Иногда, кажется, что ошибку совершенную тобой не исправить, но рады пытаться. Надо бороться, упираться. Тогда мало-помалу что-то произойдет.
Симон поднял голову и посмотрел вслед Роже, с трудом пробиравшемуся между столиками.
— Вот это мужчина, — сказал он. — А! Каков? Настоящий мужчина. Ненавижу всех этих здоровяков, мужественных, здравомыслящих...
— Люди гораздо сложнее, чем вам кажется, — сухо возразила Поль.
Он был весьма подходящим объектом для психоанализа — так, по крайней мере, утверждала его мать.
- 1
- 2