– У тебя раздутое самомнение. Для такого, как я, такой, как ты, это... что бы ты почувствовал, если бы за твой стол сели бактерии и стала задираться? Это маленькая планета. В крохотной солнечной системе, в галактике, которая едва вышла из пелёнок. Я стар, Дин... очень стар. И я предлагаю тебе подумать, сколь незначительным я нахожу тебя. Ешь. Вкусно, правда?
– Хочу спросить... а сколько тебе лет?
– Я стар, как Бог, может, старше. Мы оба уже и не помним. Жизнь, смерть... курица, яйцо... всё равно. В конце я пожну и его.
– Бога? Ты пожнёшь Бога?
– О да... Бог тоже умрёт, Дин.
– Это выше моего понимания.
– Чуть-чуть.
Несчастная любовь губит слабые натуры. Сильные же она делает еще сильнее. Любовь, даже безответная, способна обострить как лучшие, так и худшие стороны личности человека. Любовь может вынудить пойти на преступление, но может стать и созидательным чувством. Под влиянием несчастной любви пишутся прекрасные картины, сочиняются проникновенные стихи, создается удивительная музыка. Так чем же плоха безответная любовь?
Мне очень нравится идея негатива — обратная сторона жизни, обратная сторона света.
Все мы видим одно и то же, <…> но воспринимаем по-разному. Каждый по-своему. В зависимости от своих вкусов, предпочтений, воспитания, привитого нам понимания красоты. Ведь даже женская прелесть не воспринимается однозначно. Каждый из нас видит то, что хочет увидеть.
Чем яростнее ты сражаешься за каждый миг, тем живее становишься.
И тут, собственно, появляюсь я.
— Для начала нужно научиться верить в маленькую ложь.
— Чтобы потом поверить в большую?
— Да. Правосудие, жалость и все остальное.
— Но это не одно и то же!
— Ты так думаешь? Тогда возьми Вселенную, разотри в порошок, просей через самое мелкое сито и покажи мне атом справедливости или молекулу жалости. И, тем не менее, ты поступаешь так, словно в мире существует идеальный порядок, словно существует справедливость во Вселенной...
История — это всего-навсего набор рассказов. Ведь прошлое нужно вспоминать, а память состоит из слов. Кто точно расскажет нам, как поступал тот или иной король, живший за тысячелетие до нас? Остались лишь воспоминания да слова. И, разумеется, пьесы.
Пожалуйста, не волнуйтесь, пусть я вам только что пригрозил.
Все это — хвастовство — я не свирепый.
Я не злой.
Я — итог.
Да, ты отличаешься от других – менее приятен глазу, как минимум.
Когда-нибудь вы умрёте.
Это вас беспокоит?
Призываю вас — не бойтесь.
Я всего лишь справедлив.