Мужик — это не повод для хорошего настроения.
— Так вот, — продолжала Соня, — этот самый мармелад они ели или пили — делали что хотели...
Тут Алиса не выдержала.
— Как же это они пили мармелад?! — закричала она. — Этого не может быть!
— А кто сказал, что они его пили? — спросила Соня.
— Как — кто? Вы сами сказали.
— Я сказала — они его ели! — ответила Соня. — Ели и лепили! Лепили из него все, что хотели, — все, что начинается на букву М.
Другой перевод:
— Так они и жили, — продолжала Соня сонным голосом, зевая и протирая глаза, — как рыбы в киселе. А еще они рисовали… всякую всячину … все, что начинается на М.
— Почему на М? — спросила Алиса.
— А почему бы и нет? — спросил Мартовский Заяц.
Алиса промолчала.
Я уже думала о тебе в третьем лице, в моих мыслях ты стал для меня «он», думая о тебе я уже не обращалась к тебе непосредственно, а будто говорила о тебе с кем-то другим, с кем-то, кто стал мне ближе, чем ты и этот «кто-то» — был мой разум. Так я стала тебе чужой.
— Я расту как все, прилично, — сказала Соня. — А ты безобразничаешь!
Что же делать, надо жить! Мы, дядя Ваня, будем жить. Проживем длинный, длинный ряд дней, долгих вечеров; будем терпеливо сносить испытания, какие пошлет нам судьба; будем трудиться для других и теперь и в старости, не зная покоя, а когда наступит наш час, мы покорно умрём и там за гробом мы скажем, что мы страдали, что мы плакали, что нам было горько, и Бог сжалится над нами, и мы с тобою, дядя, милый дядя, увидим жизнь светлую, прекрасную, изящную, мы обрадуемся и на теперешние наши несчастья оглянемся с умилением, с улыбкой — и отдохнём. Я верую, дядя, я верую горячо, страстно... Мы отдохнём!
Вы когда-нибудь испытывали чувство вины? Может, вы бросили жену и детей, оставили их без гроша за душой, а может кого-то убили? Родственника или соседа? И от этого у вас под ложечкой неприятное ощущение, которое потихоньку растет и превращается в ноющую пульсирующую боль, которая гложет вас, лишает уверенности, заставляет вас чувствовать себя жалким, несчастным и напуганным. Так вот, бояться больше нечего, потому что в продажу поступила чистая совесть, самое последнее поступление из замечательного чуда из чудес — Червонного казино!
На другой стороне глобуса я стою в тапках, курю и пью кока-колу. Надо мною — совсем иная карта звёздного неба. По этой мостовой бродят люди, говорящие на другом языке. Милый продавец ночного магазина пьёт отвратительный кофе, а я... Я — на другой стороне глобуса, стою в тапках, курю и пью кока-колу...
Как веселиться — так все вместе, а как умирать — так ты один.
Покончив с этим, она обернулась к Соне и снова спросила:
— Почему они жили под ключом?
Соня подумала немного и сказала:
— Чтобы сироп к ним капал сверху. Это был сиропный ключ.
- 1
- 2