Указывая Марку Крассу на тело Антонина.
— Пусть сразятся сейчас. Снимите цепи!
— Но весь город знает, что они будут сражаться завтра в храме ваших предков.
— Они сразятся сейчас, передо мной, здесь. На смерть. Победитель будет распят. Проверим миф о братстве рабов.
— Не доставим им удовольствия от состязания. Опусти меч, я убью тебя первым ударом.
— Я не позволю распять тебя.
— Это мой последний приказ — подчиняйся!
— Я не позволю им распять тебя!
— Ты не знаешь, как тяжела смерть на кресте.
— Мне все равно!
— Прости меня... [Спартак пронзает Антонина мечом]
— Я люблю тебя, Спартак, как родного отца.
— Я люблю тебя, как сына, которого никогда не увижу. Спи спокойно...
— Ты боишься смерти, Спартак?
— Не больше, чем боялся родиться.
— Мы могли победить, Спартак? Мы вообще могли победить?
— Уже сражаясь с ними, мы одержали победу. Стоило одному человеку сказать «не повинуюсь», и Рим задрожал от страха. Нас были десятки тысяч и мы все говорили «нет». В этом тоже была победа — увидеть рабов, поднявших головы. Увидеть, как они встают с колен, расправляют плечи, поют песни. Видеть, как они сбегают с горы, крича, слышать, как они поют на равнинах...
— Но теперь они все мертвы...
У нас нет другого выбора, кроме как идти на Рим и покончить с этой войной единственным способом: дать свободу каждому рабу Италии. Лучше я буду свободным человеком, которому вместе с братьями предстоит долгий путь и трудный бой, чем богатейшим жителем Рима, разжиревшем на еде, которую зарабатывал не он, живущим в окружении рабов. Мы вместе прошли долгий путь, пережили множество битв и одержали множество побед. Теперь же, вместо плавания домой, нам предстоит сражаться снова. Быть может, в этом мире нет мира ни для нас, ни для кого-либо еще, но я знаю одно: пока мы живы, мы должны быть верны себе. Я знаю, что мы братья и мы свободны.
Крикс всегда рвался в Рим. Теперь можно не спешить, Рим сам к нам пришел.
— Если бы ты мог заглянуть в волшебный кристалл, и увидел, что твоей армии уже нет, а ты сам мертв, вдруг бы ты увидел такое будущее, как я уверен, ты видишь это и сейчас, ты бы продолжил сражаться?
— Да.
— Зная, какой вас ждет конец?
— Да, мы мало теряем. Все проигрывают, умирая, и все умирают. Но раб и свободный человек теряют разное.
— Все мы в итоге теряем жизнь.
— Вас смерть лишает удовольствий жизни, а нас только ее боли. Для раба смерть это единственная свобода, поэтому он ее не боится. Поэтому, мы победим.
— Говорят, ты и сам будто бы знатного рода.
— Я был рожден рабыней и рабом.
— Я так и подумал, когда увидел, что ты не умеешь читать. Но римлянам очень льстит твое благородное происхождение, это тешит их спесь. Они не выдержали бы мысли, что сражаются против раба, особенно Красс.
— О чем ты задумался?
— Я свободен, но ничего не знаю. И мало умею. Я даже не умею читать.
— Ты зато умеешь то, чему не научить.
— Но я ничего не знаю, ничего... А хочу знать, хочу!
— Что знать?
— Да все: отчего звезды падают, а птицы нет, куда уходит солнце на ночь, почему луна меняет свою форму, есть ли дом у ветра, или он бродяга...
— Хочешь, чтобы я рассказала, где его дом? Он берет свое начало в пещере: далеко на севере в этой пещере спит молодой бог. Ему снится девушка, и тогда он вздыхает, и ночной ветер шевелится от его дыхания.
— И я хочу знать о тебе все. Каждую твою линию, каждую черточку. Я хочу знать каждую твою часть. Каждое биение твоего сердца.
Кровь требует крови. Мы жили и умирали по прихоти хозяев слишком долго. Я не хочу такой жизни. Не хочу видеть смерть своего брата, ради спорта. Не хочу, чтобы сердца вырывали из груди и лишали дыхания без причины. Я знаю, что не все вы хотели этого, но дело сделано. Сделано. Ваши жизни — теперь ваши. Проложите свой путь или идите с нами. И вместе мы заставим Рим задрожать!
— Пойдем со мной и я помогу тебе отыскать Невию.
— Знаешь, в другой жизни мы могли бы быть как братья, но не в этой. Здесь мы соперники. Я должен заработать свою свободу на арене.
— Тогда мы оба стоим друг у друга на пути. И оба правы.
— Если я завтра умру, поклянись, что найдешь Невию.
— А если умру я, поклянись, что убьешь Батиата.
— Значит, до завтра. Один из нас умрет.
— Видимо, так было суждено всегда...
— Какой была твоя жена?
— Она была солнцем, которое больше не взойдет.
— Это тяжело, больше не чувствовать его тепла...
Можно проигрывать битву, но выиграть войну победой.