И тут же небо упало на неё невыносимой тяжестью. В воде морская черепаха двигается быстро и легко. Но на земле её панцирь становится тяжёлым, как гора, что вросла в землю. Каждое движение давалось Тине с большим трудом. Целый час она ползла вперёд, превозмогая саму себя и сбивая ласты о камни. Ей нужно было добраться до линии прилива, чтобы вода не залила гнездо.
Наконец, песок стал сухим и рыхлым. Тина отдышалась и осмотрелась. Во мраке горели огоньки. Это были не светляки. Это были глаза хищников — охотников за черепашьими яйцами. Тина вырыла первую яму. Застыла над ней на несколько минут, а затем стала забрасывать песком. Потом выкопала вторую. Затем третью. Это были ложные гнёзда, чтобы те, кто ждал, когда она уйдёт, не нашли одно единственное настоящее гнездо. Тина склонилась над ним и опустила туда пять маленьких круглых яиц с ещё мягкой скорлупой. Затем обняла их большими лапами-ластами и проговорила:
— Черри, Тич, Чуди, Чойс, Тарти. Как бы я хотела остаться с вами и защитить вас. Но мне нужно идти. Я должна идти. Иначе я выдам вас. Держитесь вместе. Главное — вместе! Спешите на свет. И поворачивайтесь к бедам панцирем, как это делает Лунная Черепаха. Она укажет вам путь.
Из глаз Тины посыпались слёзы. Она испугалась, что дети почувствуют её страх. И быстро добавила:
— Я не плачу. Это пыль попала в глаза.
— Непробиваемая самоуверенность!
— Великолепная вещь, особенно в отсутствие денег, внешности и связей!
Новая любовь убивает старую? Ники хорошо помнил, как она смеялась над этими словами. «Убивает? Нет! Убить любовь нельзя! Она все равно останется, в глубине сердца, в дальней комнате разума… Но можно забыть ее! Заслонить другими переживаниями и ощущениями. Путешествиями, мужчинами, смертельным риском… Дай бог, чтобы мне не пришлось проверять это на себе».
Тина загребла песок и стала засыпать кладку. Слёзы мешали ей, но она сделала ещё двенадцать ложных ям. Она совсем обессилила, но продолжала рыть, всё дальше отползая от единственного гнезда.
Наконец на горизонте показались лапы Огненной Черепахи. Лучи восходящего солнца карабкались вверх, царапая небо. Облака стали медленно окрашиваться в розовый цвет. Тина поспешила прочь
— Под кого гримировать будем?
Я улыбнулась.
— Под очаровательную стерву.
— Тогда я могу идти?
— Не притворяйся! — рявкнул всадник. — Мне все известно!
— Все-все? — заинтересовалась я. — А сколько позвонков у попугая?
— Тварь!
— Все мы твари божии. — парировала я. — Но ты — особенно!
— Неужели ты не желаешь отомстить? — удивилась я.
— Желаю. Но это как-то слишком жестоко.
Я пожала плечами. Жестоко! Не жил он в России во время перестройки. Узнал бы, что такое настоящая жестокость.
— Она такая дура.
— Да, может она и дура, но она моя дура.
— Вернее, наша дура.