Правила — это ограничения, установленные привилегированной верхушкой.
— Настоящий ты не пытался бы отфигачить мне наследство!
— Это почему? Надо же сокращать популяцию будущих Минхонят.
Поверь, словить пулю не самый приятный жизненный опыт.
Я бы мог заставить тебя ревновать, сказав, что за мной ухаживала молоденькая очаровательная медсестра, но, увы, это был мужчина с длинной неухоженной бородой.
— Я помню, как тебя привели в первый раз. Тогда я была выше тебя! И быстрее!
— Ну да.
— Я лишь хочу, чтобы ты меня понял.
— Понял что?
— Почему я это сделала...
— ПОРОК ради тебя нарушил собственные хреновы правила.
— Как так?
— Они говорили: правил нет. Дали кучу времени, чтобы доплестись до чёртова убежища, и всё. Никаких правил. Люди мрут направо и налево, а они вдруг спускаются с небес на летучем кошмарище и спасают твою задницу. Бред какой-то. — Ньют помолчал. — Я не жалуюсь. Хорошо, что ты жив и всё такое.
— Н-да, спасибки тебе.
На всю жизнь запомню и внукам-правнукам закажу страшиться русских слов: «авось», «с гаком», «надо идти»!
— Мне кажется, что человек почти всегда неверен. Кто несчастлив со своим партнером, поступает так от неудовлетворенности, а кто счастлив — для того, чтобы не раствориться друг в друге полностью, своего рода компенсация.
— А кто ни то ни другое — чтобы иметь возможность рассказать об этом.
…хорошо не лгать, но иногда лучше не говорить правду без необходимости лгать.
— …привычка уничтожает все, включая людей. А уж после четырех лет брака…
— После пяти, — уточнил я.
— После пяти лет брака все превращается в привычку. Привычка не оставляет места новизне, а без новизны нет очарования, нет влюбленности. Это правда. Но есть другое.
— Например?
— Ну, я не знаю, нечто более важное, — ответил он нетерпеливо. — Чувство сообщничества, полагаю, привязанность.
— Когда такая женщина, как Луиза, уходит, она уже не возвращается.
— Кто тебе сказал, что я хочу ее возвращения?
— Рано или поздно захочешь.