— Вы вернулись, Да? Зачем?
Вы знаете, чем это кончится, не так ли?
— Что ты несешь, черт возьми?
Кто вы такие? что я здесь делаю?
Ты в действительности не здесь, верно?
Это следующий сон?
— Все на свете сон, не так ли? Наслаждайся им, пока можешь.
Скоро Вам всем придется проснутся
— C меня хватит. Ребята, уходим
— К сожалению, есть только один выход отсюда.
— Зачем ты привел нас сюда?
— Что бы сказать вам, что это все не имеет смысла... Вы все идете неверным путем. В лучшем случае вы все окажетесь на кладбище.
— И что? Я не боюсь смерти.
— Тебе так же все равно, что станет с твоими друзьями, да? Продолжай идти по следам своего отца, я сказал тебе, куда они ведут.
Слушай, извини за...
— Я ценю это, но... Я не совсем тот за кого ты меня принимаешь.
Увы, твое раскаяние ни к чему не приведет.
— Ты думаешь, что знаешь все, да?
— Тебя я не понимаю. Почему ты делаешь то, что ты делаешь?
— Ты просто будешь сидеть и судить нас, да?
— Так ты обо мне думаешь? Ты не знаешь, кто я, правда?
Ладно, пусть будет по-твоему
— Да кто же ты?
— Я противоположность причине, по которой ты пишешь свою книгу. Я то, чего ты никогда не поймешь.
— Кажетcя, теперь остались только ты и я.
— Мы уже встречались, не так ли?
— Да, встречались. Я рад, что ты помнишь.
Я знаю, что ты не хотел всего этого..
Хотел бы я, что бы мы встретились при других обстоятельствах..
— Я тоже.
От правды можно прятаться очень долго, пока все не зайдет слишком далеко.
— Ты… ты всегда знаешь, как повеселиться, так? Я… я всегда… всегда… я всегда чувствовал, что отстаю от тебя. В чем… в чем секрет?
— Да нет никакого секрета.
— Нет, действительно? В чем твой секрет, Тони?!
— Твоя проблема в том, что ты поступаешь так, как другие от тебя ожидают… твои родичи, Мэрион, да все. Хитрость в том, чтобы заниматься тем, чем хочешь.
— Нет, просто… Я чувствую, как удаляюсь от того, что было. Я уже далеко зашел. Это все становится похожим на жизнь, такую, какой она должна быть. Это… звучит как полная бессмыслица, да?
— Нет.
— Это все ты. Ты идешь вперед и уводишь меня за собой. Иногда мне кажется, что я вижу то, что ждет впереди, и мне страшно, потому что это все еще слишком далеко… Но ты продолжаешь идти, и мне тоже ничего не остается, как поспевать за тобой. Может быть, мы действительно сможем добраться куда-то.
— Конечно, сможем.
Ты уйдешь дальше, я знаю. Я только надеюсь не потому, что тебе понадобится убежать от меня.
Мы с Джеем были почти неразлучны, и мне даже было странно столько времени провести в одиночестве… Вернее, не в одиночестве, а на карате и с друзьями, но это было не то же самое. Я делал то же, что всегда делал по субботам до его появления… Но мне не хватало его так сильно, как может не хватать части тела. <…> Мне не было скучно, но я скучал.
Маман всё-таки ждала нас. Она уже сидела за кухонным столом, попивая чай и шурша газетой. На плите что-то шкварчало, булькало, парило. Похоже, она снова пыталась наготовить побольше вкуснятины, чтобы накормить нас на неделю вперед. Эта обычная, домашняя картина заставила меня застыть в проеме кухонной двери. Я едва мог дышать из-за комка в горле, и мне больше всего на свете хотелось ступить еще пару шагов и оказаться там, с ней. Но было поздно. Я уже не принадлежал этому миру. Преграды между нами не было видно, но она была. Она ощущалась.
— Похоже, ты знаток бабочек.
— Мы их изучаем в медицинской школе. Насекомые, животные, люди. Ты даже не представляешь, сколько у нас общего.
— Да?
— Ты знала, что жуки целуются?
— Нет.
— Точно...
— Как?
— Жук трется усиками о жучиху.
— А что делает жучиха?
— Если он трется как надо, они начинают строить планы на будущее, например, на вечер. Да... медицина — удивительный предмет.
— Когда я был молод и мне случалось увлечься, я всегда соблюдал золотое правило: ни под каким видом не заниматься любовью натощак.
— Значит, вы никогда не любили, — парировала Тони.
брак, жизнь, мода, секс не верю в эти новые постулаты. Раньше было: не ***ись на стороне, потому что ты будешь несчастлив, и подхватишь сифилис, и заразишь жену, и у вас будут дети-дебилы, как у Стринберга, или у Ибсена, или у кого там, не помню. Теперь это звучит: ***ись на стороне, иначе умрешь от скуки, и сам станешь нудным и скучным, и не познакомишься с новыми, интересными людьми, и в конце концов станешь импотентом со всеми, кроме любимой женушки.
— Ладно, Тони, а чем тебе любовь не нравится?
— Любовь — форма предвзятости. Любишь то, в чем нуждаешься, любишь то, от чего тебе хорошо, любишь то, что удобно. Как ты можешь говорить, будто любишь одного человека, если в мире, может, десять тысяч людей, которых ты бы любила больше, если б знала? Но ты с ними не знакома.
Никогда, никогда не доверяться никому так безудержно и с такой откровенностью.
Дурак, — сказал он себе, — запомни, дурак, никогда нельзя рассчитывать, что другие будут разделять твои чувства или твоё настроение.
- 1
- 2