— Всё, что я сделал... Ты должна понять...
— Если я ещё раз услышу, что ты сделал это ради семьи...
— Я сделал это ради себя. Мне это нравилось. У меня отлично получалось и я был по настоящему... Я был жив.
А знаешь, тебе очень повезло — тебе не пришлось ждать всю жизнь, чтобы сделать нечто особенное.
Меня зовут Уолтер Хартвелл Уайт. Я живу по адресу 308 Негра Аройо Лэйн, Альбукерке, Нью-Мексико. 87104. Это мое признание.
Меня зовут Уолтер Хартвелл Уайт. Я живу по адресу 308 Негра Аройо Лэйн, Альбукерке, Нью-Мексико. 87104. Это мое признание.
Если вы смотрите эту запись, вероятно, я уже мертв. Убит свояком Хэнком Шрейдером. Хэнк построил империю по производству метамфетамина, вот уже больше года использует меня как химика. Вскоре, после моего 50-тилетия он попросил, чтобы я использовал свои навыки в химии для варки метамфетамина, который он хотел продавать, используя свои связи, которые он построил благодаря своей карьере в УБН.
Я был поражён... Я всегда считал, что Хэнк очень нравственный человек. И я был особенно ранимым, когда он что-то знал и использовал в своих интересах. Я был растерян своим диагнозом рака, который был готов разорить мою семью.
Хэнк прокатил меня и показал такое количество денег, которое может сделать даже самая маленькая операция с метамфетамином. Я был слаб. Я не хотел, чтоб моя семья испытывала финансовый крах. Поэтому я согласился.
У Хэнка был партнёр, бизнесмен по имени Густаво Фринг. Хэнк продал в рабство к этому человеку. А когда я попытался выйти, Фринг угрожал моей семье. Я не знал как развернуться. В конце концов хэнк и Фринг поссорились и все обострилось. Фринг мог, так сказать, устроить покушение на Хэнка, и ему не удалось, но он был серьёзно ранен. И я взялся оплатить его медицинские счета, которые составляли чуть более $177.000. После поправки Хэнк был одержим жаждой мести. Работая с человеком по имени Гектор Саламанка он планировал убийство Фринга. Бомбу, которую я использовал сделал я. И в этом он мне не дал какого-либо выбора. Я часто думал о суициде, но я трус. Я хотел пойти в полицию, но я испугался.
Хэнка повысили до должности главы УБН в Альбукерке. Чтобы держать меня в строю, он забрал моих детей. Три месяца он держал их у себя. Моя жена, которая понятия не имела про мою криминальную деятельность, с ужасом узнала про то, что я наделал. Я был в аду. Я ненавидел себя за то, чему подверг свою семью. Недавно я снова пытался покончить с этим, и в ответ он ударил меня. Я так больше не могу. Я каждый день живу в страхе, что Хэнк меня убьёт тли того хуже-навредит моей семье. Все, до чего я додумался-это снять видео. И я надеюсь, что наконец мир увидит этого человека таким, какой он есть на самом деле.
Мы хотели тебя отравить. Хотели отравить, потому что ты безумный, недоделанный кусок говна, и давно заслужил сдохнуть.
— Всё, что я могу — ждать. И всё. Другого выхода нет. Держаться, затаиться, и ждать.
— Ждать чего? Чего ты ждёшь?
— Рецидива твоего рака...
Ладно, давай поговорим про Гейла Ботикера. Он был хорошим человеком и химиком и я им дорожил. Он не заслужил такой смерти... Совершенно не заслужил. Но я застрелил бы его и завтра, и послезавтра, и послепослезавтра! Если ты ставишь Гейла против меня или против Джесси, у Гейла просто нет шансов. Ты виноват, Гус! Ни я, ни Джесси! В смерти Гейла виноват ты! Ну а правда, чего ты от меня ждал? Чтобы я просто сдулся и позволил тебе завалить нас? Чтобы я не предпринял никаких контрмер, чтобы защитить себя? Хрен!
За чистые машины и чистые деньги!
— У меня идея получше.
— Ну, слава Богу. Давай, мистер Уайт, выкладывай.
— Бобы.
— Бобы?!
— Бобы клещевины.
— И чё с ними будем делать? Вырастим волшебный стебель до неба, да? Заберёмся и убежим?
— Мы сделаем из них рицин.
— Ты сказал кретин?
— Рицин!
— Я не знаю, кто ты такой. Я даже не знаю, с кем разговариваю.
— Если это правда... и ты, действительно, не знаешь кто я, тогда, возможно, тебе стоит поступать осторожно.
— Джесси, ты спрашивал, хочу ли я варить мет или наварить бабла? Да. Я хочу построить империю.
— Ну не знаю, мистер Уайт. Думаешь, мет-империя повод для гордости?
— Пока с мухой не разберёмся, варить [метамфетамин] не будем. Я что, сам с собой разговаривал?
— Таймер же сработал! Через сколько вся партия загнётся? Через час или два?
— Партия пойдёт коту под хвост, если не убрать загрязнение.
— Убрать загрязнение? Мы тут мет делаем, а не ракеты!
— Ты хороший химик, правда. С большими перспективами. Но дело в том, что я... что у нас с тобой просто разные ритмы, Гейл. Вроде как, если сказать, что я классика, то ты, скорее, джаз.
— Джаз?
— Джаз. И бог свидетель, в джазе ничего плохого нет. Но дело в том, что мне необходима...
— Классика?
— Вот именно!
— Ты что, первый в мире, кому изменили? Я застал вторую жену в постели с отчимом, представь? Жизнь — штука жестокая! Повзрослей!
— Да я просто хотел поговорить...
— Что ж, поговори со мной. Считай, я вмешался в процесс. Тебя же могли арестовать. Ты пойми: я как твой адвокат был бы рад оплачиваемой работе, но как партнёр по бизнесу, настойчиво рекомендую перестать барагозить!
Захватил рынок — поднимай цены. Основа экономики.
— Ты же теперь рыба-ёж!
— Чё?
— Рыба-ёж. Сейчас объясню: ты мелковат, не быстр, не хитёр. Лёгкая добыча для хищника, но у рыбы-ежа есть хитрое оружие. Знаешь, что делает рыба-ёж, Джесси? Что делает рыба-ёж?
— Да хрен её знает...
— Рыба-ёж раздувается! Рыба-ёж раздувается в четыре-пять раз больше своего размера, но зачем? Зачем она раздувается? Чтобы выглядеть угрожающе. Понял? Угрожающе! Чтобы другие опасные рыбы сами её боялись. Вот ты кто — ты рыба-ёж. Понимаешь? Главное — иллюзия, а внутри неё просто воздух. Ну... А кто нападает на рыбу-ёжа, Джесси?
— Никто!