В войну я так полюбила людей, что никогда уже не смогу их разлюбить…
– Ты просто такая… ты.
– Что это значит?
– Это значит, что ты никогда не притворяешься. Даже когда что-то скрываешь, всё равно остаёшься собой. Никогда не прикидываешься кем-то другим. Это заслуживает восхищения – большего, чем ты думаешь.
– Я о себе так хорошо не думаю.
– А стоит. Потому что это правда. Есть много причин, почему я рада, что играю в ТЭГ, но главная из них – это встреча с тобой.
– Прошлое нельзя изменить, Эмили. Вот что я говорю себе снова и снова.
– Всё, что мы можешь, – это решить, что делать со своим будущим.
– Хранить секреты – это нормально. Они у всех есть. Люди, которые расстраиваются из-за того, что им лгут или не говорят всей правды, – лицемеры. Мир рухнет, если мы все будем говорить только правду.
Не позволяй людям стыдить себя за то, что ты просто пытаешься выжить и делаешь для этого всё возможное.
– По-твоему, нет ничего плохого в том, чтобы скрывать что-то? Лгать?
– Если это необходимо.
— Ты сама замечаешь, что нам всё время врут? Говорят одно, делают другое. Говорят, что от нашего мнения что-то зависит. Ты сама веришь в это?
— Если бы я в это верила, я бы давно в дурдоме была.
Когда дело касается принца, женская дружба летит под хвост его коня.
Когда-нибудь всё это закончится и мы будем свободны. А захочет ли Грин быть со мной — на свободе? Сейчас есть только я — здесь, за стенкой. Мало ли девчонок моего возраста ходит по улицам? Красивее, стройнее, веселее, с аккуратными ногтями? Похоже, сейчас для него я единственная девушка, потому что я просто здесь одна. А потом что? Стоп. Зачем я это делаю? Гораздо проще оставить человека, если он тебя чем-то обидел.
Говорят, что эмоциональная боль длится двенадцать минут. Остальное самовнушение, я с этим согласна. С другой стороны, даже у самых сильных людей бывают срывы, когда им нужна поддержка и даже сочувствие. Но почему мы готовы бесконечно утешать своего ребенка, а слабость мужчины раздражает. А, может, дело в наших чувствах, ведь когда любишь, ты готов делить все беды и принимать все недостатки.
— Я пришел попрощаться.
— В чем подвох?
— Нет никакого подвоха. Просто я хочу, чтобы ты была счастлива, а если для этого тебе нужен Никитин, я не хочу вам мешать. Поэтому я уезжаю.
— Мить, Никитин тут вообще ни при чем.
— Вер, я знаю, что Кирилл — сын Никитина, и что ты все время ждала, что он вернется.
— Тебя это не касается.
— Признайся, что ты его любишь, что хочешь быть с ним.
— Понятно, все вокруг знают, чего я хочу от жизни, одна я ничего не понимаю.
— Ну, вот и разберись. Ладно мне пора...
Блин, и как этому Никитину так повезло... Надеюсь, хоть сейчас оценит...
— Какого черта ты все рассказал Кириллу?
— Вер, это не я.
— Идиот.
— Вер...
— Нет, это я идиотка.
— Вера, рано или поздно о нас все бы узнали. Я вообще не понимаю, почему я должен что-то от кого-то скрывать.
— Потому что не тебе решать, когда и что узнавать моему сыну.
— Ну давай я с ним поговорю. Я постараюсь всё ему объяснить.
— Что объяснить? Ты кто такой? Если у нас пару раз что-то было, это вообще нечего не значит. Так, послушай меня. Я запрещаю тебе приближаться ко мне, к Кириллу и к нашему дому, понял?