Я сидел на кровати. Смотрел на карточку с кляксами Роршаха. Я пытался притвориться, что пятно похоже на раскидистое тенистое дерево, но это не сработало. Оно было похоже на дохлую кошку, которую я однажды нашел. Жирные блестящие черви слепо копошились в ней, наползали друг на друга, отчаянно прятались от света.
Но даже это воспоминание — лишь попытка избежать настоящего ужаса. А ужас в том, что на самом деле это просто изображение бессмысленный и пустой черноты. Мы одиноки. Больше ничего.
С возрастом начинаешь на все смотреть иначе. Огромное становится мелким.
Изнасиловали. Замучили. Убили. Здесь, в Нью-Йорке. У самого дома. Почти сорок соседей слышали крики. Никто ничего не сделал. Никто не вызвал полицию. Некоторые даже смотрели. Понимаете?
Некоторые даже смотрели.
Тогда осознал, что такое люди, — за всеми увертками, за самообманом. Стало стыдно за человечество.
Пошел домой. Взял остатки платья, которое она не захотела. И сделал лицо, которое не противно видеть в зеркале.
— Для своего возраста он в потрясающей форме.
— Ага, только немножко мёртвый...
Мир все время перед глазами, и наше восприятие притупляется. Но если взглянуть с другой стороны, в новом ракурсе, — дух захватывает.
Нет-нет, я не возражаю против того, чтобы быть умнейшим человеком в мире. Только лучше бы не в этом мире.
При правильном подходе не одна из глобальных проблем не является неразрешимой. Нужна всего лишь капелька интеллекта.
Готовясь к очередной кровавой бойне, люди особенно громко и красноречиво витийствуют во славу мира.
Что, собственно, значит «бороться с преступностью»? Следует ли встать на сторону закона, когда женщина ворует еду в магазине, чтобы накормить детей, или надо сражаться с теми, кто в полном соответствии с законом, обрёк её на нищету?
Про то, что все нутром чуют. Про то, чего боятся. О чем не принято говорить. Он понимал. Понимал, на какие ужасы способны люди. Никогда не отступал. Видел черное нутро мира и никогда не сдавался. Когда человек видит такое, он уже не может повернуться спиной. Не может притворяться, что это не существует. Кто бы ни приказывал ему закрыть глаза.
Я верю, что, подходя к объекту изучения с чувствительностью, достойной статистиков и патологоанатомов, мы безнадежно отдаляемся от чудесной и манящей планеты воображения, чье притяжение и заставило нас когда-то заняться исследованиями.
— Я думал, ты бросила, Лори. Вредные привычки. Помнишь?
— Ничего нельзя бросить. Бывают только длинные перерывы между рецидивами, верно?
- 1
- 2
Нет вашей любимой цитаты из "Алан Мур, Дэйв Гиббонс. Хранители"? Добавить цитату