Действие картины разворачивается в двух временных пластах: в наши дни и в годы войны, во время тяжелых оборонительных боев августа 1942-го.
Главные герои ленты — четверо «черных следопытов» (людей этой сомнительной профессии называют также «черными копателями») — Борман, Череп, Чуха и Спирт. Они ведут раскопки в тех местах, где когда-то шли бои, чтобы потом продать найденные медали, ордена, документы и немецкое оружие. Дело это выгодное, но опасное. Однажды на месте раскопок начинает происходить нечто странное: в найденных солдатских книжках, принадлежавших погибшим солдатам Красной армии, вдруг обнаруживаются фотографии самих «следопытов». Пытаясь прийти в себя, коллеги по «черному» бизнесу отправляются купаться в озере и… попадают в 1942 год. В самый разгар тяжелых боев.
За все спасибо, милый друг.
За то, что был ты вправду другом.
За тот в медовых травах луг,
За месяц тоненький над лугом.
За то селенье над рекой,
Куда я шла, забыв про усталь.
За чувства, ставшие строкой,
За строки, вызванные чувством.
За то, что мне любовь твоя
Порой была нужнее хлеба…
За то, что выдумала я
Тебя таким, каким ты не был.
— Дай посмотрю... Ничего, жить будешь. Тащи давай!
— Может, зелёночка... спиртик, бинтик?
— Может, тебе ещё сиську дать?! Тащи быстрей!
— Это наша артиллерия лупит, нас не зацепят!
— А если зацепят?
— Ах если?!?! Ой, мама, а если я беременна! Ползи давай, щас в будку дам!
— Вам это может показаться бредом, но мы ваши потомки.
— Мы из будущего…
— Я же говорил, ребят контузило.
— Череп, а че ты с нами на раскоп поперся?
— Железный крест хочу или нож немецкий, а ну если вальтер, то вообще победа.
— Ну правильно, куда же скинхед и без вальтера.
— Майн кампф читаете?
— Между прочим грамотная книжка.
— Значит, вы на Гитлера молитесь?
— Да я бы вместо Сталина давно с Гитлером объединялся, чтобы Америку к ногтю прижать.
— Тупой ты, Череп, и извилина у тебя одна, и та вся в прямую кишку ушла.
— А кто победит?
— Советский Союз в мае сорок пятого. Полковник, в сорок третьем году вы попадёте в плен, но в сорок восьмом году вы вернётесь в Германию и станете крупным историком.
— Сумасшедший.
— Вы напишите книгу о Второй мировой войне и получите престижную премию в области литературы.
— Это бред!
— В своей книге напишите о том, что после того как вы допросили здесь советских разведчиков, вас вызовут в Берлин для получения боевого ордена, господин полковник Курт Борнхоф, и сюда вы больше не вернётесь.
— Старшина Емельянов сказал про портсигар. Знаешь такого?
— Знаю. Золотой мужик, Емельянов. От смерти меня спас.
— Нас тоже. Погиб. Нас прикрывал.
— Как, погиб? Когда? Жаль старшину.
— Ты бы лучше себя пожалел.
— Война идёт, кто себя жалеет, только шкуры трусливые.
— Не все же у нас такие герои, как ты.
— Что-то ребята я вас не понимаю.
— А поймёшь, так обосрёшься. Когда узнаешь, что в двадцать первом веке по Москве будут ходить бритоголовые парни в чёрной одежде, со свастикой, и вскидывая руки кричать «Хайль Гитлер!»
Что, выписался из скинхедов и записался в патриоты?
— Ну, это как повезёт, и как работать будешь.
— Пацаны Ашота, конкурента нашего, копают с металлоискателями и всякими там приблудами, так они за месяц по полштуки баксов зарабатывают.
— А что же ты с Борманом трёшься? Шёл бы к хачикам.
— Ха, ха! А с Борманом мы за два месяца четыре срубили. У него нюх. Ни одной пустой ямки не выкопал. И без всяких металлоискателей.
— Что, везучий такой?
— Нет, образованный, в универе на истфаке учился, пока не выгнали. Стуканул кто-то про его бизнес.
А мы с ним в один детский сад ходили. Метафорически выражаясь — выросли на одном горшке.
— Пей. Ты храбрый солдат. Ешь.
— После первой не закусываю.
— А фюрер?
— Да застрелится ваш фюрер в подвале рейхсканцелярии.
— Как это может произойти?! Как вы можете нас победить?! Ты! Щенок! Ты представляешь себе, что такое германская военная машина? Майнштайн, Гудериан, Паулюс, фон Кляйст!
— Здесь, в Сталинграде, с осени сорок второго года по январь сорок третьего пройдут крупные бои в которых ваш хвалёный Паулюс окажется в плотном кольце и попадёт в плен. А мы, в свою очередь, начиная с волжской воды пойдём наступать, и потихонечку, потихонечку, потихонечку пойдём... на Берлин.