Дмитрий Львович Быков – цитаты

Вообще, это приятно, конечно, что в мою честь что-то называют, но почему бар? Называть бар в честь непьющего человека, понимаете, это всё равно, что организовывать бордель имени святой Терезы...

Описать реальность нельзя. Реальность видится нам с разных точек зрения. Реальность принципиально непостижима, потому что она бесконечно разнообразна, и воспринимается всегда индивидуально. Можно описывать, гуще или жиже, свои впечатления, свои взгляды на нее.

Вот понятие судьбы… Понимаете как? ... сейчас страшную, наверное, вещь скажу. Я часто предупреждаю об этом и говорю потом оглушительную банальность. Дело в том, что ведь само понятие судьбы — это не отражение нашего сознания, это как раз отражение нашего бессознательного. Мы подсознательно стремимся реализовать собственную судьбу. Сознание наше стремится её переменить, сыграть так или иначе. Но сколько раз (я на личном примере это знаю) я в собственной судьбе наблюдал поразительную закономерность: я делаю не то, что я хочу, а то, что вытекает из моих вот этих данностей природных: из наследия, из характера — то, чем я не владею. Я подсознательно выстраиваю судьбу. Сознательно я могу пытаться от этого убежать как угодно. Да, и человеку дано самоубийство. Но в последний момент он поймёт, мне кажется, что и самоубийство это вытекает целиком из логики его биографии. Поэтому я предлагаю бунтовать главным образом в смысле культурном, в смысле творческом.

На снежной улице, в автобусном кагале,
Кусая кулаки, поднявши воротник, —
Какие, гадине, мы ей стихи слагали!
А что хорошего на свете, кроме них?

Степень свободы общества определяется не объемом дозволенной информации, а уровнем развития этого общества, его сложностью. Дурак не может быть свободен, не зря его называют «ограниченным человеком». Он ограничен во всём, в том числе в принятии личных решений.

«Я знаю как надо жить, но я так не хочу». Вот это моё жизненное кредо.

История вариабельна. Она ветвится. Будущее не одно. Стругацкие были правы.

Это большая литература, потому что это бесстрашное саморазоблачение, в том числе собственной вины. Как замечательно сказал Владимир Новиков: «Литература должна вас заставлять признаваться себе даже в том, в чём вы никогда не признаетесь себе наедине с собой, а вот наедине с настоящей книгой можете».

Как восстанавливался? Работой. Труд — это самый сильный самогипноз. Ничего не остаётся человеку, кроме как в какой-то момент заставить себя...

Знаете, любая состоявшаяся жизнь, любая хорошая жизнь — это повод для интереса психиатра.

Пока проблема не названа, с ней нельзя бороться.

Униженные братья вершат привычный суд:
Чуть руки для объятья раскинешь — и распнут.

Мир не меняется. Добро не становится убедительней. Все зависит от личного усилия человека. Зло — это разрешение себе чего-то. Доброта — это усилие, применяемое героем.