Ну как мы знаем, красавице, как, например, неправильный зубок, всё предаёт особенную прелесть.
Из лекции «Пушкин и Гончарова. История великих пар»
Ну как мы знаем, красавице, как, например, неправильный зубок, всё предаёт особенную прелесть.
Из лекции «Пушкин и Гончарова. История великих пар»
Появление гения меняет всю диспозицию: в комнате, в обществе и в эпохе.
Из лекции «Пушкин и Гончарова. История великих пар»
Из лекции «Пушкин и Гончарова. История великих пар»
Каждую книгу пишет Господь. Руками автора.
Из лекции «Про Гарри Поттера»
Хогвартс уютен как старая сказка у камина.
Хогвартс уютен как старая сказка у камина. Всегда должна быть немножечко страшный, но при этом она остаётся надёжной, доброй. Мы знаем, что стены Хогвартса спасут любого. Вы знаете, что в Хогвартсе каждый находит спасение. Так вот, Хогвартс, ребята, это и есть английская литература. В которой каждый находит спасение.
Из лекции «Про Гарри Поттера»
Не надо смерти бояться. Потому что тот, кто ее боится, тот получит то, что хуже.
Из лекции «Грин-де-Вальд против Волан-де-Морта»
Чем отличается гений от таланта? Тем, что талант более или менее умеет все. Гений — гениально, лучше всех, умеет что-то одно. Во всём остальном он беспомощен как ёжик.
Открытый урок с Дмитрием Быковым #3. «Маяковский: самоубийство революции». Тайминг где-то 16:20.
Почти все русские крепкие государственники — это раскаявшиеся вольнодумцы, а почти все русские революционеры — это раскаявшиеся патриоты из серии «Попробовали — убедились».
Из лекции «Анна Каренина» как политический роман»
Когда вы пишете шедевр, самое главное — не говорить себе, что вы пишете шедевр. Так, игрушка между делом.
Из лекции «Грин-де-Вальд против Волан-де-Морта».
Мечтая о надёжности семьи,
Забыв о детских бреднях, юных сплетнях,
Любимейшие девушки мои
Выходят замуж за сорокалетних.
Они звонят меня предупредить, -
Уже почти как друга или брата, -
Они с улыбкой просят заходить,
Но радуются как-то виновато.
Есть выбор: дом-гора и дом-дыра.
Нора, где скрип пера и плачут дети.
Что я могу вам дать? А вам пора:
Написан Вертер. Не держу. Идите.
Пусть так. Он прав. Ты с ним. Вы есть. Нас нет.
Прощай. Я буду тени незаметней.
Когда-нибудь мне будет сорок лет.
Я встречусь со своей двадцатилетней.
Я встречу взгляд её бездонных глаз.
Она не отведёт их. Так и выйдет.
И юноша, родившийся сейчас, -
О наш удел! — меня возненавидит.
Прости меня, о юноша! Прости!
Не шляйся по Москве, не бей бутылок,
Сумей зажать отчаянье в горсти
И не бросай проклятий ей в затылок:
Все таковы они! Пусть так. Я прав.
Их дело — глотку драть в семейных ссорах,
А наш удел — закусывать рукав
И выжидать, когда нам будет сорок.
О юноша! Найди довольно сил
Не закоснеть в отчаянье и злобе,
Простить её, как я её простил,
И двинуть дальше, захромав на обе,
Уйти из дома в каплющую тьму
В уже ненужной новенькой «аляске»
И написать послание тому,
Кто дрыгает ножонками в коляске.
К сожалению, нравственные законы действительны только для тех, кто их над собой признаёт. С остальных не спрашивается.
Радиостанция «Эхо Москвы». Авторская передача «Один», эфир 22 ноября 2018 года.
Фашизм — это явление антимодерна, это реакция на модерн, и ничего модернового в нем нет. В нём есть ненависть к рационализму, к новизне. Фашизм — это явление чистой архаики совершенно. Ни единого проблеска добра в этой абсолютной темноте нет. Это реакция тьмы на свет, а при свете она делается особенно тёмной, как вы знаете. Вот и всё.
Радиостанция «Эхо Москвы». Авторская передача «Один», эфир 02 ноября 2018 года.
Есть ощущение, что главные конфликты XX века, по крайней мере, в России, — неразрешены.
Радиостанция «Эхо Москвы». Авторская передача «Один», эфир 02 ноября 2018 года.
Я не люблю красивых женщин,
Таков с рожденья мой девиз.
Он Достоевским мне завещан -
Врагом хорошеньких девиц.
Мы любим с Федей Достоевским
Цинично, грязно, со слюной
Таких, которым «больше не с кем»,
Ну, разве с Федей и со мной.
Мы любим, в сущности, не многих,
Возросших в полунищете:
Убогих, бледных, хромоногих,
Одни лишь глазки, да и те...
<...>
Я не люблю красивых с детства,
В них есть какой-то неуют,
Они глядят хмельно и дерзко,
Они богатеньким дают.
<...>
Твой облик хмур и перепончат,
На нём отчаянья печать.
И мы никак не можем кончить,
Уже нам трудно и начать.
Меня в Америку не тянет,
Я не предатель, не койот,
На красоту уже не встанет,
А на убожество встаёт.