Ощущения ложными не бывают.
Тоже мне — «забытый». Как будто меня кто-нибудь знал!
Смерть — это утешение тому, кто обладал вкусом и тактом переносить поражение, это вознаграждение тому, кто ничего не достиг и ничего не должен был достичь... Она — его оправдание, она — его победа. И напротив, для того, кто боролся за успех, кто достиг удачи, какое это разочарование, какая это пощечина.
Последняя степень отчаяния — когда сомневаешься даже в том, что ты есть.
Из страха стать кем-то я в конце концов стал ничем.
Как узнать, что ты на верном пути? Проще простого: если рядом с тобой не осталось никого, значит, ты действительно близок к сути.
Чем лучше себя узнаешь, тем меньше доверяешь.
Я живу между ностальгией по катастрофе и восторгом перед рутиной.
Весь день — состояние острейшей ностальгии, ностальгии по всему: по родине, детству, тому, что своими руками разрушил, по стольким пустым годам, стольким бесслезным дням... Не гожусь я для «жизни». Я был создан для существования совершенно дикого, в абсолютном одиночестве, вне времени, в призрачном, закатном раю. Призвание к тоске я довел до степени порока.
Не будь у меня свободы покончить жизнь самоубийством, я бы уже давно застрелился.
Ниспровержение кумиров влечет за собой освобождение от предрассудков.
У меня тоска взрывчатая. И в этом моё преимущество над великими мастерами тоски — людьми, как правило, податливыми, безответными.