Говард Филлипс Лавкрафт – цитаты

Я совершенно уверен, что никогда бы не смог внятно объяснить другому человеку точные причины того, почему я до сих пор воздерживаюсь от самоубийства — то есть, почему я все еще нахожу в существовании достаточно компенсаций, чтобы перевесить преобладающую тягостность бытия.

Сказал он: эта тварь приходит ночью
И ровно в три, от церкви у холма.
Но я ведь не сошёл ещё с ума -
Не верю в то, что не видал воочью.

Конечно, я подумал — это шутка;
Наверное, одна из тех примет,
Что у людей в теченье многих лет
Держали ум во власти предрассудка.

Зажёг я лампу — шёл уж третий час
И в небо поднялось созвездье Льва.
А пламя уже теплилось едва,
Вот три пробило — и огонь погас.

И кто-то осторожно стукнул в дверь -
Весь ужас правды понял я теперь!

Вот древний-древний сад, который вижу я во снах,
Где солнца майский луч игривый призрачно отсвечен,
Цветы увядшие безвкусны, они в серых все тонах,
А стен развалины пробудят размышленья о прошедшем.
Лоза ползет в укромных уголках, и мох в пруду,
Беседку чаща задушила темнотою и прохладой,
А на безмолвных майских тропах редко травы я найду,
И запах тлена плесневелый здесь сильней всех ароматов.
И не найти живых существ в совсем забытом месте том,
И за оградой тишина не отзовется звуком эха,
Но я иду, я жду и вслушиваюсь в поиске своем,
И знаю, что тот сад рожден веленьем сгинувшего века.
Я буду часто вызывать виденья дня, что больше нет,
И взгляд на серый-серый вид откроет в памяти мне дверцу.
Печаль утихнет, и я вздрогну, вдруг поняв простой ответ:
Цветы поникшие – надежды, сад же – это мое сердце.

Древнейшая и сильнейшая эмоция человечества — это страх, а древнейший и сильнейший вид страха — это страх перед неизвестным.

Следует помнить, что нет никаких реальных оснований ожидать чего угодно, в частности, от человечества. «Добро» и «зло» — это сугубо локальные понятия (или их отсутствие) и никак не космические истины или законы. Мы называем нечто «добром», потому что оно несет в себе какие-либо мелкие сугубо человеческие условия, которые нам чем-то приятны. В то же время разумно и просто предположить, что все человечество — это вредный паразит и должно быть уничтожено на благо планеты или Вселенной. Во всей этой трагедии слепой механистической природы нет никаких абсолютных истин — ничто не может быть признано заведомо «хорошим» или «плохим», кроме как с абсурдной ограниченной точки зрения. Единственной космической реальностью является бессмысленная, неуклонная, роковая, безнравственная и неисчислимая неизбежность. Для нас же, как для человеческих существ, единственная ощутимая шкала ценностей основывается на уменьшении страданий своего существования.