Замедлялся закат заоконный
И рябины сургучная кровь...
Не спасёт никакая икона
Дом, где перелюбили любовь,
Дом, где предали и растоптали
Драгоценный терпенья ломоть.
Не искупаешься дважды в холодной купели,
Жизнь — волевой океан, синусоидных волн окаянье.
Живешь — и славно. Этот вдох
Вошёл в тебя, твоей став частью.
Ранило осколком гармониста -
Брызнул песен маковый букет...
Поверху проехал танк фашиста, -
Нет окопа.
И солдата нет.
Есть весна и яблоня цветиста,
Розовых бутонов майский свет -
В них душа играет гармониста:
Нет войны.
И смерти тоже нет.
Жизненный миг человеческий,
Счастьем ли, горем отмечен,
Сколько поёшь — не певчий,
Сколько живёшь — не вечен,
Хворью-бедой укорочен,
Белой тоской удлинённый,
Строчкой неровной застроченный,
Коленонепреклонённый.
Брошено тело душой,
Что поспешила к Богу,
Если была большой -
Знает дорогу.
Ушло веселье из садов.
Под снегом сломанные сливы
И гроздья сморщенных шаров -
Когда-то праздников шумливых.
Ушло веселье из садов.
Под снегом сломанные сливы,
А с ними кольца тех годов,
Когда мы были так счастливы.
Лук почуял весну -
И порей, и латук.
И на солнца блесну
Он проклюнулся вдруг -
Прочь из душных хором
И темниц шелухи! -
Он зеленым пером
Пишет марту стихи!
Лес пригорюнился радужный:
Надо же! Надо же! Надо же! -
Сорваны белые ландыши...
Мир обездолили зла ножи.
Люди капризны и взбалмошны, -
Лучший, как будто, им клад должны.
Но не найдётся тепла душе.
Той, что обидела ландыши.
Мечтать на выученном языке,
И жить с нелюбимым в обнимку,
Хребет синицы ломать в руке,
Горланить «Калинку-малинку»,
И пухлый сэндвич жевать вместо щей,
В бублик сгибая пальцы.
Подруга, уж лучше родной Кащей.
Чем замуж за иностранца!
Словно ссыльный каторжанин
С непокрытой головой -
Сад в отчаянном дрожанье,
Рвёт его ветров конвой.
И где-то плачет трясогузка.
Что тело — бренный мавзолей,
Что дальше — новая разлука,
Что ближе — смертная тоска,
И будут слёзы не от лука,
И будет замок из песка.
Души заблудшие, где вы живёте: на суше
Или вовне, на Луне, на малиновом Марсе?
Трудно вам быть без воды — вы всё суше и суше,
Так полезайте в скафандры — и в воду скорей погружайтесь!
Сказала — да, а чувства — нет,
Тогда на свадьбе
Ей девятнадцать было лет,
Бутоном платье,
Кольцо и льдистая фата,
И было поздно
Понять — зачем Голгофа та,
Коль души — розно.
Заката кровь лилась, алея,
Загустевала не спеша,
А ты берёзовой аллеей
Брела, не зная, что душа
Готова к отсоединенью,
К отлёту в новый кругозор.