Михаил Жванецкий в Торонто. 2013 год.
Я где-то писал, что я обожаю не верёвки, а нити. Вот верёвки, которые меня связывали с этой родиной, — чёрт с ними. Но нити у меня были сильнее. И уехала женщина, которую я любил очень, и говорила: «Уедем вместе. Я не могу в этой стране жить. Я не могу слышать их, я не могу видеть, я не могу это радио слышать. Я не могу жить здесь, я не могу людей даже видеть, которые слушают это радио». А меня здесь запрещали, а я — всё равно, я остался здесь. Ты представляешь? Она уехала, я остался. Остался здесь, в этой стране, где меня запрещали, пожертвовав всем. Ну вот, объяснить это… Наверное, объяснил — потому что нити были гораздо сильнее, чем верёвки.
«Правила жизни Михаила Жванецкого», журнал Эсквайр (Esquire).
Жизнь следует считать не прожитыми годами, а стрижками, женщинами, детьми.
Люблю давать интервью. Один журналист меня спросил: «О чем будем беседовать?». На этот вопрос вы вряд ли ответите, от этого страдаете так же, как я, это вас не интересует, как и меня, тут вы мне ничего нового не скажете, об этом вы ничего не знаете, как и я. Ну а это мы знаем все, к сожалению. И все-таки спасибо за разговор!
Вино у нас было двух сортов: «папа делал» и «папа сделал». Оно было, конечно, ненастоящее. Но зато домашнее. А какой аромат от него исходил! Я даже сейчас облизываюсь. Помню, однажды Борис Гребенщиков поехал в Париж на премию «Триумф» и заказал для нас, членов жюри, бутылку настоящего французского вина за тысячу долларов. Мы попробовали. Шмурдяк!
Один поклонник подарил ему миниатюрный бронзовый портфельчик с гравировкой: «Бесстрашен, как Эзоп, как Цицерон речист, но и его преграда – чистый лист…».
Чтобы быть успешным у людей, не надо делать так, как лучше, надо делать так, как им нравится. Даже если это полный идиотизм.