Я готова сидеть с тараканами и клопами в самой грязной тюрьме, но лишь бы там была возможность читать.
Страстность, откровенность, наивность выше лицемерия, лукавства, напускной благопристойности, маскирующей преступления.
Государство должно быть главным идеалистом в обществе, которое вопреки всему верит в лучшее в человеке и действует согласно этой вере. Мы же пока имеем государство — циничного ублюдка, поощряющего самые темные и варварские инстинкты в человеке. Укради, избей, съешь, кусни.
Из всех чувств сильнее всего щемящая и нескончаемая тоска по справедливости и пониманию.
Человек может обладать огромным количеством знаний, но не быть при этом человеком… Пифагор говорил о том, что многознание уму не научает. Мы здесь, к сожалению, вынуждены это констатировать. Лишь декорации и элементы живой природы, тела, доставленные в зал суда.
Недавно мне в письме прислали притчу, ставшую для меня важной. Что случится с разными по характеру вещами при попадании в кипяток? Хрупкое – яйцо – станет твердым, твердое – морковь – размягчится, кофе же растворится и захватит собой все. Итог притчи таков: будьте как кофе. Я в колонии – это тот самый кофе.
Они, осужденные, десятками лет сидят без лечения, без необходимых им лекарств и операций. При тусклом глумливом свете лампочки в 30 ватт на 10-местную камеру.
Мы невероятно по-детски наивны в своей правде, но тем не менее ни о чем сказанном, в том числе и в тот день, мы не жалеем, и будучи озлословленными, не собираемся злословить взаимно, мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся. Гонимы, но не оставлены. Открытых людей легко унижать и уничтожать, но когда «я немощен, то силен».
В правде действительно есть какое-то анталогическое бытийное преимущество над ложью, и об этом написано в Библии, в частности в Ветхом Завете. Пути правды всегда торжествуют в итоге над путями лукавства, коварства и лжи, и с каждым днём пути правды всё больше и больше торжествуют, несмотря на то, что мы продолжаем находиться за решёткой и, вероятно, будем находиться там ещё очень длительный срок.
Нельзя соглашаться быть привлекательным, не сообщив при этом своей привлекательности взрывной/революционный потенциал. Во-вторых, эта привлекательность разрушает идиотский стереотип о феминистке как о страшной неудовлетворённой бабе. Этот стереотип настолько блевотен, что я даже соглашусь чуть-чуть побыть милой, чтобы его уничтожить.
Больше всего теперь меня волнует старый как мир вопрос: «Как я когда-нибудь смогу радоваться, зная о том, как много совершается зла и творится неправды?» Мне пишут люди, поддерживающие меня: «Помни, все это закончится, и ты вернешься к счастливой жизни». Но можно ли быть счастливым, увидев то, что увидела я? Я знаю, это беспокойство, мятежность и отчаяние, но никогда нескончаемый поиск правды теперь уже точно меня не оставят.
- 1
- 2