Павел Синельников – цитаты

Говоришь: «В этом городе — жизнь постоянный стресс,
И единственное лекарство — уехать вдруг».
Вот уже ты встречаешь восторженно Херсонес...
А меня добивает пасмурный Петербург.

Так что ты приезжай, не бери километры в счёт;
Расстояния нынче не властвуют над людьми.
Этот город безумно прекрасен, да только вот
Он пустой без тебя фантастически, чёрт возьми.

Только смежишь веки слышишь чудо,
Словно флейту кто-то взял в уста.
Музыка звучит из ниоткуда,
Музыка просторна и проста.

Еле слышен отзвук, что удача:
Только миг — и выскользнет из рук.
Кажется, так неумелый мальчик
Извлекает незнакомый звук.

Так о ком же зазвонит твой телефон — ни о ком.
Не бери, не набирай, тишины нее тревожь.
Лучше слушай — ходит вечер-котофей под окном.
То ли правду про тебя мурлычет он, то ли ложь.

Что в той правде? Новостей неистребима тоска.
Что там ложь? Ты будешь радостен, успешен, любим.
Кот-мурлыка в дом царапается, мол, приласкай.
Бог с тобою заходи; поговорим, посиди.

Только спустя полста хлеба сухих краюх
Правда ударит, что плеть о семи хвостах:
Многое неспроста в этом худом краю.
Многое — хорошо. Многое — просто так.

Отворилась бы неба тугая упрямая твердь,
Ты тогда бы очнулся, пришёл бы на нас посмотреть:
Люди здесь заставляют друг друга вживую гореть.
Это смерть.

Ты, конечно, их души возьмёшь и воздашь по делам.
Всем достанется: старцам по ставцам, сестрам по серьгам.
И заблудшие придут ко свету, оставят бедлам...
Как быть нам?

Мы взираем на небо, а там облаков витражи.
Всякой птицы в достатке: вороны, синицы, стрижи.
Но молчит это небо, о чём ни спроси, ни скажи...
Как жить?

Чёрной трещиной пролегла средь снегов дорога.
Ты в дороге этой невесть под каким предлогом.
Утлый транспорт везёт тебя, заиндевелый весь,
Прошивая собой невесёлую эту весь.

И куда он едет, тебя в себе увлекая?
Не туда ль, где заварена крепко тоска людская,
Где гноится тяжёлый город, что твой нарыв?
Там тебе умирать до семи, про обед забыв.

И тот, который снег, который лёд
Нам ниспослал в полночную минуту,
Меня к себе никак не приберёт.
По крайней мере, не сегодня утром.

Сегодня утром сор моих следов
Просыплется на снег неровной прозой.
Перечит небу беспорядок слов
И я в конце строки, как знак вопроса.

Невнятен слог и неразборчив след,
В душе моей сумятица и смута.
А тот, кого мудрее в мире нет,
Не говорит со мною почему-то...

А просто бывает, что выйти из дома нужно.
Чтоб стало возможно когда-то прийти домой.

Завтра же сядешь в поезд, и нет дорог;
Есть полотно из времени и пространства.
Ты в полотне этом — точка. И если б мог,
Точкою этой хотел бы навек остаться.

Но надрывается сном ледяная полночь,
Ложная память во рту солянисто горчит.
Воспоминания давят на грудь, что бурлячья помочь -
Нечем смягчить.

В том краю, где к небу прирастает дым,
Из печи, что в каждом теплится дому,
Он живёт — немногословен, нелюдим.
И стихов не произносит никому.

Лишь порою он выходит на порог,
Папиросный дым свивать в тугую вязь.
И возносится к холодным звёздам вздох
На лету стихотвореньем становясь.

Всей-то свободы мне — вслух промолвить слово,
Да сеть дорог, и возможность по ним ходить.
Видимо, это и есть для всего основа,
Видимо это и означает — жить.

Но наступает день, в ноябре, положим,
И застывает вокруг нерадивый свет.
Повод идти куда-то вполне ничтожен,
И для любого слова причины нет.

В осени этой увязнешь, как в донном иле.
Выбор до боли прост: глыбой льда расти,
В это безмолвие жуткое спрятавшись... Или
Выполнить шаг, слово произнести.