Владимир Набоков – цитаты

Трёхсложная формула человеческой жизни: невозвратность прошлого, ненасытность настоящего и непредсказуемость будущего.

Ты пришла в мою жизнь — не как приходят в гости (знаешь, «не снимая шляпы»), а как приходят в царство, где все реки ждали твоего отраженья, все дороги — твоих шагов...

Истина — одно из немногих русских слов, которое ни с чем не рифмуется.

Нас мало — юных, окрылённых,
не задохнувшихся в пыли,
ещё простых, ещё влюбленных
в улыбку детскую земли.

Мы только шорох в старых парках,
мы только птицы, мы живём
в очарованье пятен ярких,
в чередованьи звуковом.

Мы только мутный цвет миндальный,
мы только первопутный снег,
оттенок тонкий, отзвук дальний,—
но мы пришли в зловещий век.

Навис он, грубый и огромный,
но что нам гром его тревог?
Мы целомудренно бездомны,
и с нами звёзды, ветер, Бог.

Мне хотелось выть от нежности, от нежности, которая никак не могла просто и удобно во мне уместиться, а застревала в дверях, громоздкая, с хрупкими углами, ненужная никому.

Русские переводчики с английского – ослы просвещения.

Профессора литературы склонны придумывать такие проблемы, как: «К чему стремился автор?» или еще гаже: «Что хочет книга сказать?» Я же принадлежу к тем писателям, которые, задумав книгу, не имеют другой цели, чем отделаться от нее.

Эволюция смысла в некотором смысле является эволюцией бессмыслицы.

... мне самому трудно, но жду небесной благодати.

А на вопрос: «Какой ваш самый памятный сон?» и Гуревич, и я написали случайно одно и то же: «Россия».

Знать, что перед сном ты можешь почитать хорошую книгу, — разве это не самое приятное из всех возможных ощущений?

С юности — я покинул Россию в 19 лет — мои политические взгляды остаются строгими и неизменными, как старая серая скала. Они классически, почти до банальности. Свобода слова, свобода искусства. Социальный или экономический строй идеального государства меня интересует мало. Желания мои весьма скромны. Портреты главы государства не должны размером превышать почтовую марку. Никаких пыток, никаких казней.