Всеволод Рождественский – цитаты

93 цитаты
Всеволод Рождественский

Всеволод Александрович Рождественский — советский русский поэт, в начале 1920-х годов входивший в число «младших» акмеистов.

Участник Великой Отечественной войны. С первых дней — в народном ополчении. Работал корреспондентом в газетах «На защиту Ленинграда», «Ленинградская правда», «Ленинский путь». Участвовал в прорыве блокады Ленинграда.

Род деятельности: 
переводчик, писатель, поэт
Место рождения: 
Царское Село, Санкт-Петербургская губерния, Российская империя
Дата рождения: 
10.04.1895
Дата смерти: 
31.08.1977 (82)

Нет не Генуя и не Флоренция
Не высокий как слава Рим,
Просто маленькая гостиница
Где вино ударяет в голову,
Где постели пахнут лавандою,
А над крышей — лиловый дым.

Прогуляем с утра до вечера...
Выйдет Вега — условный знак
Мы смеемся, читаем Пушкина,
Отвернется сосед — целуемся
И по узкой, скрипучей лестнице -
Кто скорей — взбежим на чердак.

Платье, солнечное как облако,
Соскользнуло, и, вся в луне,
Ты прижалась, неутолимая,
Перепутала наши волосы...
Вся любовь моя солнцем выпита.
Пей и ты золотую лень!

Встанет месяц над черепицами,
И тогда мы уснем и к нам
Постучатся не раньше завтрака.
Дилижанс протрубит на площади,
Ты махнешь платком, дернут лошади.
Снова горы и виноградники...
Здесь сегодня а завтра там...

Пояснение к цитате: 

1919 год.

От наших дружб, от книг университета,
Прогулок, встреч и вальсов под луной
Шагнула ты, не дописав сонета,
В прожектора, в ночной октябрьский бой.

Сгорали дни и хлопали, как ленты
Матросских бескозырок. В снежный прах,
В огонь боев, в великие легенды
Входила ты на алых парусах.

Что пыль веков перед прищуром глаза
У линз бинокля, перед языком
Ночных атак и точного приказа,
С сердцами говорящего, как гром!

В нем дем блеск и свет, в нем жизни утвержденье,
Огонь мечты, прозренье чертежа
И лучшее твое стихотворенье,
Сверкнувшее, как острие ножа.

А город мой, свидетель грозной славы,
Весь устремленный в светлые года,
Живет в тебе, как первенец державы,
Как зодчий нашей мысли и труда.

И если Революция когда-то
Предстанет нам, как юность, это ты,
Ты, женщина, союзница бушлата,
Возьмешь ее прекрасные черты!..

Пояснение к цитате: 

1932

А солдат, на пенные морщины
За день наглядевшись допьяна,
Трубку погасил и в песне длинной
Слушает, как плачется струна,
Как пчелой жужжит про Украину,
Что цветами вишен убрана.

Хата ли в медвяных мальвах снилась,
Тополь ли прохладной тенью лег,—
Сердце задыхалось, торопилось,
Волосы чуть трогал ветерок,
И слеза свинцовая катилась
По усам солдатским на песок.

Уходило солнце, длилось пенье,
Гасла степь, был вечер сух и мглист.
Замер и растаял в отдаленье
Вздох домбры, неповторимо чист,
И в ответ в казармах укрепленья
Трижды зорю проиграл горнист.

Пояснение к цитате: 

1939

«Запевай, приятель, песню, что ли!
Поглядишь — и душу бросит в дрожь.
Не могу привыкнуть я к неволе,
Режет глаз мне Каспий, словно нож.
Пой, дружок! В проклятой этой соли
Без души, без песни — пропадешь».

И казах звенящий поднял голос.
Он струился долгим серебром,
Он тянулся, словно тонкий волос,
Весь горящий солнцем. А потом
Сердце у домбры вдруг раскололось,
И широкострунный рухнул гром.

Пел он о верблюдах у колодца,
Облаках и ковыле степей,
О скоте, что на горах пасется,
Бедной юрте, девушке своей.
Пел о том, что и кумыс не льется,
Если ты изгнанник и кедей1.

Пояснение к цитате: 

1939

Босиком на скомканной шинели,
С головой, обритой наголо,
Он сидит. Усы заиндевели,
Брови нависают тяжело.
А глаза уставились без цели
В синеву, в каспийское стекло.

Перед ним в ушастом малахае
Кадырбай с подругою – домброй.
Скупо струны он перебирает
Высохшей коричневой рукой
И следит, как медленно взбегает
Мутный Каспий на песок тугой.

Пояснение к цитате: 

1939

Третий день идут с востока тучи,
Набухая черною грозой.
Пробормочет гром — и снова мучит
Землю тяжкий, беспощадным зной,
Да взбегают на песок колючий
Волны слюдяною чередой.

Тают клочья медленного дыма...
Хоть бы капля на сухой ковыль,
Хоть бы ветер еле уловимый
Сдвинул в складки плавленую стыль!
Ничего... Гроза проходит мимо,
А на языке огонь и пыль.

Пояснение к цитате: 

1939

Пальцами слегка перебирая,
Косы вихрем отпустив вразлет,
Кружится на месте – золотая –
И ладонью в тонкий бубен бьет.

То сверкнет в полете, как стрекозы,
То растет, как стебель, не дыша,
И как будто рассыпает розы
Шелком шелестящая душа.

Кто тебя в трясины и болота
Бросил, неожиданный цветок?
Кто очарованием полета,
Как костер, в снегах тебя зажег?

Многие припомнят на привале
Иль в снегах, ползя в ночной дозор,
Этот угольком в болотной дали
Черный разгорающийся взор.

Даже мне, как вешних гроз похмелье,
В шалаше, на вереске сыром,
Будут сниться косы, ожерелье
И бровей сверкающий излом...

Там, в груди, уже не гаснет рана,
И забыть никак я не могу
Золотой тюльпан Таджикистана,
Выросший на мартовском снегу.

Пояснение к цитате: 

1942

Две бортами сдвинутых трехтонки,
Плащ–палаток зыбкая волна,
А за ними струнный рокот тонкий,
Как преддверье сказочного сна.

На снегу весеннем полукругом
В полушубках, в шапках до бровей,
С автоматом, неразлучным другом,
Сотня ожидающих парней.

Вот выходят Азии слепящей
Гости в тюбетейках и парче,
С тонкой флейтой и домброй звенящей,
С длинною трубою на плече.

И в струистом облаке халата,
Как джейран, уже летит она...
Из шелков руки ее крылатой
Всходит бубен – черная луна.

Пояснение к цитате: 

1942

Менять язык, друзей и города,
Всю жизнь спешить, чтоб сердце задыхалось.
Шутить, блистать и чувствовать всегда,
Что ночь растет, что шевелится хаос.

О, за один усталый женский взгляд,
Измученный вседневной клеветою
И все-таки сияющий, он рад
Отдать всю жизнь — наперекор покою.

Чтоб только не томиться этим сном,
Который мы, не ведая названья,
В ночном бреду сомнительно зовем
Возвышенной стыдливостью страданья.

Непрочен мир! Всем надоевший гость,
Он у огня сидеть уже не вправе.
Пора домой. И старческая трость
Вонзается в сырой, холодный гравий.

Скрипят шаги, бессвязна листьев речь,
Подагра подбирается к коленям.
И серый плед, спускающийся с плеч,
Метет листы по каменным ступеням.

Пояснение к цитате: 

1938

Скрипучий голос, старчески глухой,
Тугие складки клетчатого пледа,
Очки и взгляд, где горьких дум отстой
Приправлен острословьем домоседа.

Прозрачная костлявая рука
Легла на набалдашнике тяжелом,
А седина, подобие венка,
Сквозит уже ненужным ореолом.

Но кто же он? Философ? Дипломат?
Сенека петербургского салона?
Иль камергер, что в царскосельский сад
Спустился по ступенькам Камерона?

Подернут рябью озера изгиб,
Кружится лист, прохладен воздух синий.
Среди подагрой искривленных лип
Покорно стынут голые богини.

В сырой, отяжелевшей тишине
На озере, уже в туман одетом,
Мечети призрак, словно в полусне,
Струится одиноким минаретом.

«Нет, все не то». Славянство и Босфор.
Писать царям стихи и наставленья,
Когда в ветвях распахнутый простор,
А из Европы слышен запах тленья!

Пояснение к цитате: 

1938

Над дымкою садов светло-зеленых,
Над улицей, струящей смутный гам,
В закапанных простых комбинезонах
Они легко восходят по лесам.

И там, на высоте шестиэтажной,
Где жгут лицо июльские лучи,
Качаясь в люльке, весело и важно
Фасады красят, ставят кирпичи.

И молодеют черные руины,
Из пепла юный город восстает
В воскресшем блеске, в строгости старинной
И новой славе у приморских вод.

О, юные обветренные лица,
Веснушки и проворная рука!
В легендах будут солнцем золотиться
Ваш легкий волос, взгляд из-под платка.

И новая возникнет «Илиада» —
Высоких песен нерушимый строй —
О светлой молодости Ленинграда,
От смерти отстоявшей город свой.

Простор Невы, белеющие ночи,
Чугун решеток, шпили и мосты
Василий Стасов, зоркий русский зодчий,
Считал заветом строгой красоты.

На поле Марсовом, осеребренном
Луною, затопившей Летний сад,
Он в легком строе вытянул колонны
Шеренгой войск, пришедших на парад.

Не соблазняясь пышностью узора,
Следя за тем, чтоб мысль была светла,
В тяжелой глыбе русского собора
Он сочетал с Элладой купола.

И, тот же скромный замысел лелея,
Суровым вдохновением горя,
Громаду царскосельского Лицея
Поставил, как корабль, на якоря.

В стране морских просторов и норд-оста
Он не расстался с гордой красотой.
Чтоб строить так торжественно и просто,
Быть надо зодчим с русскою мечтой!

Рим строгостью его отметил величавой.
Он, взвесив замысел, в расчеты погружен,
На невских берегах воздвиг чертоги славы
И выровнял ряды торжественных колонн.

Любил он простоту и линий постоянство,
Взыскательной служил и точной красоте,
Столице севера дал пышное убранство,
Был славой вознесен и умер в нищете.

Но жив его мечтой одушевленный камень.
Что римский Колизей! Он превзойден в веках,
И арки, созданной рабочими руками,
Уже неудержим стремительный размах.

Под ней проносим мы победные знамена
Иных строителей, освободивших труд,
Дворцы свободных дум и счастья стадионы
По чертежам мечты в честь Родины встают.

Крепостной мечтатель на чужбине,
Отрицатель италийских нег,
Лишь о снежной думал он пустыне,
Зоркий мастер, русский человек.

И над дельтой невских вод холодных,
Там, где вьюги севера поют,
Словно храм, в дорических колоннах
Свой поставил Горный институт.

Этот строгий обнаженный портик
Каменных, взнесенных к небу струн
Стережет, трезубец, словно кортик,
Над Невою высящий Нептун.

И цветет суровая громада,
Стужею зажатая в тиски,
Как новорожденная Эллада
Над простором северной реки.

В грозный год, в тяжелый лед вмерзая,
Из орудий в снеговой пыли
Били здесь врага, не уставая,
Балтики советской корабли.

И дивилась в мутных вьюгах марта,
За раскатом слушая раскат,
Мужеством прославленная Спарта,
Как стоит, не дрогнув, Ленинград.

Преодолев ветров злодейство
И вьюг крутящуюся мглу,
Над городом Адмиралтейство
Зажгло бессмертную иглу.

Чтоб в громе пушечных ударов
В Неву входили корабли,
Поставил Андреян Захаров
Маяк отеческой земли.

И этой шпаги острый пламень,
Прорвав сырой туман болот,
Фасада вытянутый камень
Приподнял в дерзостный полет.

В года блокады, смерти, стужи
Она, закутана чехлом,
Для нас хранила ясность ту же,
Сверкая в воздухе морском.

Была в ней нашей воли твердость,
Стремленье ввысь, в лазурь и свет,
И несклоняемая гордость
Предвестье будущих побед.

Он, русский сердцем, родом итальянец,
Плетя свои гирлянды и венцы,
В морозных зорях видел роз румянец
И на снегу выращивал дворцы.

Он верил, что их пышное цветенье
Убережет российская зима.
Они росли — чудесное сплетенье
Живой мечты и трезвого ума.

Их тонкие, как кружево, фасады,
Узор венков и завитки волют
Порвали в клочья злобные снаряды,
Сожгли дотла, как лишь безумцы жгут.

Но красота вовек неистребима.
И там, где смерти сузилось кольцо,
Из кирпичей, из черных клубов дыма
Встает ее прекрасное лицо.

В провалы стен заглядывают елки,
Заносит снег пустыню анфилад,
Но камни статуй и зеркал осколки
Всё так же о бессмертье говорят!

Нет вашей любимой цитаты из "Всеволод Рождественский"?