— Джек, что ты можешь сделать за деньги?
— За деньги я могу сделать… всё.
— Ну куда же вы? Пап, а я?
— Мал ещё...
— Да, мал... Как на тропу войны — так не мал! А как на фильму...
— Стыдись, Белое Перо! Ты ещё не отпраздновал свою шестнадцатую весну.
Огромного индейца Белое Перо родители не пускают в кино.
— Господин пастор, синематограф — это лекарство для страждущих.
— И опиум для народа!
— Как вы могли смотреть эту гадость?
— Гадость, гадость! Жуткая гадость! Если б вы знали, как я тоскую по вашим фильмам, мистер Фёст! Они ведь и в самом деле могли сделать меня человеком! Но горькая истина, мистер Фёст, заключается в том, что в нашей стране только деньги могут сделать джентльмена человеком, а фильмы мистера Секонда приносят мне деньги.
— Если он дотронется до неё пальцем — я перегрызу ему глотку.
— Я буду участвовать!
Сдаётся мне — это похуже нападения индейцев.
Женщины объединились и «прогоняют» Джонни Фёста.
Мистер Фёст! Моя жизнь в ваших руках. Но прежде, чем спустить курок, знайте, что преданней человека вам не найти от Мексики до Канады! Я знал много счастья, я испытал любовь женщин, я познал власть денег, но всё это — пыль по сравнению с... этим! Этому Богу я посвящу всю свою жизнь! Если вы, конечно, захотите оставить мне её!
— Ну зачем ты вышла за меня замуж?
— Я не знала, что ты такой болван!
— Знала! Знала! Знала!
Пеппи, то, что мы сейчас с тобой увидим... так лучше б мы с тобой не видели!
Перед нападением индейцев.
— Эх, хотя бы один патрон... Уж я бы не промахнулся в эту раскрашенную обезьяну.
— Я прощаю бледнолицему его слова. Он мог не слышать о сэре Чарльзе Дарвине, и не знать, что обезьяна — наш общий предок.
Отец мой, остановитесь! Мы пришли сюда не за этим.
Пастор и бармен Гарри МакКью крадут «экран - простыню» из-под спящей Дианы Литтл.
Да я вообще только одним глазком!
Одноглазый ковбой отвечает Джонни Фёсту вместо Билли Кинга на вопрос: «Неужели тебе это могло понравиться?»
— Это серьёзно, Билли! Это восемьдесят!
— Вчера это стоило пятьдесят!
— А инфляция!