Людей арестовывают, бешеных собак — убивают.
Если Бог и видел нас тогда, то он решил не вмешиваться.
Жизнь, полная насилия, насилием и заканчивается.
Пойду и скажу несокрушимому человеку, что его хотят убить...
Чудеса — события, которых практически не может случиться, как кислород стать золотом. Я мечтал увидеть такое событие, но, когда оно состоялось, я его не заметил. Мириады клеток борются за право сотворить новую жизнь из поколения в поколение. И, наконец, происходит. Твоя мать влюбляется. В Эдварда Блэйка — Комедианта, которого имеет все основания ненавидеть. И из этого противоречия, вопреки вероятности, возникает жизнь. Это Ты. И только Ты. Неповторимая. Выделить столь особую форму из всего этого хаоса. Это как сделать из кислорода золото. Чудо.
Когда идешь по городу, умирающему от бешенства, мимо людей-тараканов, ищущих героин и детскую порнографию, ты чувствуешь себя нормально?
— Она была беременна... И ты застрелил ее.
— Да, верно. Знаешь что, ты все видел. Ты мог пулю разложить на атомы, испарить пистолет и бутылку в снежинки превратить, но ты этого не сделал. Тебе на самом деле плевать на человечество.
Я убедился, что существование жизни — слишком переоцененный феномен.
Все мы марионетки, Лори. Я тоже марионетка, просто вижу нити, на которые подвешен.
Никаких компромиссов. Даже перед лицом Армагеддона.
Это в комиксах тупые злодеи. Думаешь, я стал бы объяснять свой план, существуя у вас хоть самая ничтожная возможность как-то его сорвать? Я всё сделал тридцать пять минут назад.
Вдруг открыл в себе человечность? Самое время. Случись с тобой это раньше, ничего этого не было бы.
Понятие чуда по определению бессмысленно. Случается лишь то, что может случиться.
Слишком поздно. Всегда было, всегда будет.