Мушкетёры двадцать лет спустя

Вы были бы правы, дорогой друг, если бы не ошибались.

Я чувствую себя пыльной статуей, забытой в подвале. Такая жизнь, Портос, может убить похлеще пушечного ядра.

Вот так всю жизнь. Чем больше я хочу, тем меньше мне везет.

Я вмешиваюсь в то, что меня касается, и умею делать вид, будто не замечаю того, до чего мне нет дела.

У вас есть свои тайны, у нас – свои. И очень хорошо, что мы не выдали их друг другу. Это значит, что мы еще умеем хранить тайны.

— Раньше мы, бывало, ездили быстрее.
— Но так-то раньше.
— А разве с тех пор что-нибудь изменилось?
— 20 лет прошло...
— И что?
— Наши лошади состарились.

— Но Вы же знаете, что Ваши враги – мои враги.
— Ваше Величество, но этого недостаточно!
— О! А что же Вы еще хотите?
— Ваше Величество, надо, чтобы и Ваши друзья были моими друзьями!

Рауль, друг мой, никогда не задавайте лишних вопросов. И никогда не отвечайте на них. Поверьте аббату, который больше мушкетер, и мушкетеру, который больше аббат.

— Что Вы, что Вы! Я старею! Мне уже тридцать семь лет!
— Сколько, сколько?
— Тридцать семь!
— Интересно... В прежние времена я был младше Вас на два-три года. А сейчас, если мне не изменяет память, мне стукнуло сорок!
— Что Вы говорите! Возможно. Вы всегда были сильней меня в математике.

— Портос, мне кажется, Вы достаточно богаты для того, чтобы снова искать приключений.
— Да, я богат. Но человек уж так устроен, что ему всегда чего-то не хватает.
— Чего же не хватает Вам?
— Честно говоря, совсем немногого. Баронского титула.
— А. Правда, я и забыл.

Не надо о ней вам рассказывать мне -
Не стану я сплетням внимать.
Она все равно лучше всех на Земле,
Потому что она моя мать.

Она самой лучшей на свете была,
И мне никогда не лгала,
И все! И довольно вранья!
Меня лишь она понимала одна,
Мне жизнь подарила она,
Она, она родила меня, меня!

Кричите, взывая к прошедшим годам,
Пытаясь ее проклинать,
А я за нее все на свете отдам,
Потому что она моя мать.

... Что касается политики, то меня интересуют только хорошенькие женщины.

Успокойтесь. Нужно уважать человека, который трижды возвращался из преисподней.

— Бедный Арамис! Он был такой... красивый, скромный, изящный юноша! И писал неплохие стихи! Говорят, он плохо кончил...
— Совсем плохо. Он стал аббатом.

— Вот Вы мне объясните, Д'Артаньян, почему Вы всегда спите днем?
— Да потому что ночью спите Вы, Портос!
— Ну и что?
— Да Вы храпите, как табун лошадей!

— Лагерь пуст.
— Пуст? Я погиб...
— Нет, Ваше величество, Вас всего-лишь предали.