— Меня в это не впутывай.
— В каком смысле?
— Хочешь расслабиться — расслабляйся! Зачем зыркать в мою сторону и наблюдать за моей реакцией?
— Ты следил за мной.
— Не подходи, или я его выброшу и он разобьется!
— Не надо, там целых 60 гигов моей жизни!
— Скажи, почему твои родители увезли тебя в пригород?
— Думаю, мама хотела держать отца на более коротком поводке. В городе много соблазнов. Но она очень часто плачет, как и прежде, а отца это, как и прежде, мало волнует.
— Они думали, что дополнительная ванная поможет? Или гараж на две машины. «Знаешь, дорогой? Забудь об изменах. Посмотри, сколько пространства!»
— Это мой друг, Ронни. Рональд. Скажи «привет», Рональд.
— Привет, Рональд...
— Ты придурок.
Она очень вежливая и всегда говорит «пожалуйста», но ты заметил, какой у нее тон?
Я хочу показать тебе кое-что. Реальность без телевизора. Целый мир прямо у меня за окном!
— Ты бы видел девчонок с Оаху. Они просто роскошные. Одна девушка у бассейна научила меня говорить «лаухала-лана».
— Что это значит?
— Без понятия. Думаю, это их брачный зов.
— Вранье!
Домашний арест может показаться пустячком, но если просидеть очень долго, может поехать крыша. А некоторые выдерживают только пару дней. Так что лучше займись чем-нибудь полезным.
— Если я не могу поймать рыбу, что я вообще тут делаю?
— Это лучше, чем работа, верно?
— Что ты видел в бинокль?
— Я видел многое. Я видел, что ты, наверное, одна из трех человек на свете, кто любит чипсы со вкусом пиццы. Еще ты единственная моя знакомая, которая проводит больше времени на крыше, чем дома. И что ты там делаешь? Ты читаешь книжки. То есть ты читаешь не глянцевые журналы типа Seventeen, ты книжки читаешь! А еще ты делаешь такую штуку... Очень похоже на психоз, но не он. Когда ты выходишь из комнаты, берешься за ручку, хочешь выйти, но не выходишь, а останавливаешься, потом возвращаешься... подходишь к зеркалу и смотришь на себя... Но не с вопросом типа: «Как я? Хороша?», а скорее что-то вроде: «Кто же я такая?» И то, что ты задаешь себе такие вопросы, это круто... Еще ты, как и я, выглядываешь из окна, смотришь на небо. Пытаешься в нем разобраться, понять, почему в нем нет того порядка, как в твоих книжках. И я просто на тебя смотрю...
— Это то ли самая гадкая, то ли самая классная вещь, которую мне говорили в жизни...
— Значит, ты считаешь, что он белый, пушистый и симпатичный?
— Я этого не говорила.
— Нет, ты сказала что-то типа: «он проник ко мне в машину, но сделал это очень мило». Или я чего-то не понял?
Наш мир сейчас переживает обострение паранойи.