— Тебя считают вульгарной.
— Вульгарной? Как же?
— Поверь, было бы хуже, если бы тебя считали скучной.
Идешь у мира на поводу, а внутри у тебя пусто, как в одной из этих банок. До встречи, суперзвезда.
— Ты бы хотела сняться в моем фильме?
— А что мне нужно будет делать?
— Просто быть собой.
— Какой именно?
— Ты такая классная, почему мы так мало общаемся?
— Это из-за губ.
— Из-за губ?
— Да, моим не в пору целовать зад Энди Уорхола.
Я не хочу взваливать на кого-то вину. Я все решила сама и горько жалею об этом. Но я чувствую в себе силы...
— Интересно, будут ли нас помнить?
— Что, после смерти?
— Да.
— Пожалуй, о тебе скажут, что ты изменил мир.
— А что напишут в твоем некрологе? Хм... чудное слово.
— Думаю, ничего хорошего.
— Да ну брось! Навреное, Эддит Минтерн Седжвик — прекрасная актриса, художница...
— ... и сумасшедшая!
— Запомнилась миру тем, что подожгла его..
— ... сбросив тяжкие семейные оковы.
— Она водила дружбу с кем попало.
— За ней тянулся длинный шлейф хаоса, она разводилась столько же раз сколько и выходила замуж, и оставила после себя лишь надежду на лучшее.
Красиво вышло.
Мне следует больше экономить на одежде. Знаешь, я даже белье носить перестала.
В 60-х я знал одну особу, которая вызывала у меня восхищение. Полагаю, это восхищение было наиболее близким к некоему проявлению любви.
— Как думаешь, может удастся Фаззи растормошить?
— Что ты? Твой отец такой правильный, что даже в душе не писает.
Про Фаззи Седжвика.
- 1
- 2