Булат Окуджава

А листья в вышине плывут, паря,
То вниз, к земле, швырнет их свежим ветром,
Чтоб подчеркнуть богатства сентября,
Твоей земли и красоту, и щедрость.

Листва багряная — осенние цветы.
Не те, что продают на перекрестках,
не те, что по утрам срываешь ты
спокойно, не задумываясь, просто.

— Черт возьми, лейтенант, да что это с вами!
Где же воинский долг, ненависть к врагу?!
— Господин генерал, посудите сами:
я и рад бы приврать, да вот не могу...
— Ну гляди, лейтенант, каяться придется!
Пускай счеты с тобой трибунал сведет...
— Видно, так, генерал: чужой промахнется,
а уж свой в своего всегда попадет.

Кричат за лесом электрички,
от лампы — тени по стене,
и бабочки, как еретички,
горят на медленном огне.
Сойди к реке по тропке топкой,
и понесет сквозь тишину
зари вечерней голос тонкий,
ее последнюю струну.

А мы рукой на прошлое: вранье!
А мы с надеждой в будущее: свет!
А по полям жиреет воронье,
а по пятам война грохочет вслед.
И снова переулком — сапоги,
и птицы ошалелые летят,
и женщины глядят из-под руки...
В затылки наши круглые глядят.

А где же наше мужество, солдат,
когда мы возвращаемся назад?
Его, наверно, женщины крадут
и, как птенца, за пазуху кладут.

Вслед за императором едут генералы, генералы свиты.
Славою увиты, шрамами покрыты, только не убиты.
Следом дуэлянты, флигель-адьютанты, блещут эполеты.
Все они красавцы, все они таланты, все они поэты.

Забуду все домашние заботы,
Не надо ни зарплаты, ни работы –
Иду себе, играю автоматом,
Как просто быть солдатом, солдатом!

Что ж, если в Портлэнд нет возврата,
Пускай купец дрожит от страха.
Ни Бог ни дьявол не помогут
Ему спасти свои суда.
Когда воротимся мы в Портленд,
Клянусь, я сам взбегу на плаху.
Да только в Портленд воротиться
Нам не придется никогда.