А ведь когда-то говорил: «Мамуля, клянусь,
Как стукнет двадцать пять, то обязательно женюсь,
И перестану лазать по сомнительным халупам,
Да это возраст всё, ты ж знаешь, что я пацан не глупый».
Куда ведёт истома? Опять два дня не дома.
Ты лазаешь в вещах, ища телефоны знакомых.
«Да ни какой я не беспутный сын» — так, нахлынуло,
А утром шмотки на полу, пропитанные дымом.
Анины серьги на стуле, Олины туфли в прихожей.
И как объяснить, что во всех них хорошего?
Проще убежать, забыться, не слушать,
Не видеть слёз, запутаться в чужих душах.
Нам нужно больше общаться, не только по запискам.
Но время не плодоносит, а оставляется огрызки.
«Пожалуйста, прости, перебешусь, не потеряв лица,
Только, прошу, не говори, что я пошёл в отца».
Двери открытые настежь, тишина в квартире
Какого чёрта лампочку в подъезде разбили?
На полу кухни она, а на столе остывший ужин,
И второй ключ от квартиры уже больше не нужен...
Я бы всё отдал, чтоб пренебречь словами,
И просто так вот встретиться с нею глазами.
Когда тебе десять, ты так мечтаешь вырасти,
Когда тебе пятнадцать — у тебя невеста,
Всё чаще бываешь у соседнего подъезда,
Но мама и папа снова станут «предками»
Заберут на дачу, разлучат на лето.
Ветрено к учёбе, гулянки, пьянки — двадцать,
Время двенадцать, и мама хочет дождаться
Сына, ведь у неё один он,
И как назло, не доступен телефон.
Мужа уже нет, или еще хуже,
Закрыв глаза, ждёт сына на кухне,
Ужин остыл. Задёрнет занавеску
Знаешь, мне так не нравятся твои невесты.