Лора Московская

Ты просил побыть рядом — вот моя рука,
Но знай: никаких цепей.

Между тобой и мною горит свеча.
Души тенями мечутся по стене
Можно тебя позвать: заходи на чай,
Только нельзя оставаться нам наедине.
Это безумие. Надо идти домой.
Руки едва заметно коснутся плеч.
Можно в вдогонку крикнуть: «Постой! Постой...»
Но я провожу тебя взглядом: «До новых встреч».

Мы говорим, не подумав о главном,
Что слово «любовь» очень многим не нужно,
Что слово «прощай» вызывает желанье
Вздохнуть полной грудью, легко и спокойно.

Может, будешь жалеть, но ты выбрал сам
Свою, радость, боль и печаль.
Может, будешь просить обернуться назад,
Но ты выбрал сам.

Кто-то борется сам с собой,
С окружающим его миром,
Он не хочет сливаться с толпой.
Он так хочет стать самым сильным,
Чтоб его не терзала боль,
Не касались чужие проблемы.
Он так хочет верить в любовь,
Но не может понять в чем дело.

Каждая наша встреча – под ребра нож,
Острый клинок все глубже в моей груди.
Я не люблю тебя — только это ложь.
И улыбнусь: «Пожалуйста, уходи».

Ты так запутался в жизни,
Не видишь своей дороги,
И чувствуешь себя лишним,
Пылинкой в ладони Бога.
Не знаешь, чего ты хочешь,
Боишься себе признаться,
Что потерял способность
Любить и тепло смеяться.
Не веришь в простое чудо,
Не видишь открытых окон,
И однообразной жизнью
Ты словно цепями скован.

Ведь чувства уходят в обнимку со словом,
И бить пяткой в грудь совершенно не надо.
И то, что ты скажешь естественным тоном,
Будет важней, чем глобальная фраза.

Слепой всегда, когда бежит,
Ломает то, чем дорожит.
Прозреть – не каждому дано,
А слышать звук – еще не все.

Я прячусь за словом «сама»,
Я просто боюсь полагаться вотще,
Сойти потихоньку с ума,
Не видеть таких очевидных вещей...
Открытые окна манят
Своей неприступной свободной судьбой,
Но рукописи не горят,
И нужно всегда оставаться собой

Слышен ли кому голос совести?
Стоит ли один поцелуй души?
Я тобой горжусь, ты свети
И не отпускай ту, что жизнь!

И, казалось бы, вот — наши души полны бесконечной печали.
По ушедшим мечтам, по тому, что хотелось, но тем, кем мы так и не стали.
По несбывшимся таинствам ночи, по трем неизвестным в чужом рукаве.
По теряющем силу пророчеству и по всему, что исчезло навек.
Короток век...

Но вера жива, тлеет чуть-чуть,
Слепо сжимает на горле жгут.
Трудно дышать, слезы в глазах.
Что мне отдать, чтобы сгинул страх?
Только любовь.

Я стану

Вечной раной на сердце, проклятьем и освобождением
Той прохладой, тем жаром, что жаждет ещё и ещё
Нужно долго ковать и проверить на прочность все звенья
Ты не вырвешься, не сумеешь. Побег запрещён.

Я зарядка для телефона.
Я нужна только раз в неделю.
Электричество порционно,
Штепсель в гнездышко — тело к телу.
Оцифрованный веком разум,
Наполняясь энергией в меру,
Снова входит в иную фазу,
Возвращаясь в чужую сферу.
Независимо и бессонно.
Связь доступна, тариф толковый...
Но к зарядке для телефона
Словно в тыл, ты приходишь снова.

Когда ты вдохнул в меня жизнь, я узнала о счастье и смехе
И вместе со всеми по травам я мчалась в неистовом беге
И скороговоркою рек
Я вторила хору зверей
И ждала человека...
Когда ты ушел, я осталась одна и молила напрасно.
И снежная буря пришла, мое солнце навеки погасло
Что ж, мне не хватило любви

Шальная мысль — послать к чертям все вокруг.
И ты забыл своих друзей и подруг.
Твой разум снова в пути,
Ты ищешь то, чего нет.
Ты никого не простил.
Ты никого не простил...
Ты никого не простил,
Они не знают ответ!