Меня встретит та, с лицом Мадонны и взглядом Горгоны.
Все ждут, когда экран погаснет и зажгутся титры,
А на душе опять скребутся тигры.
Весом три тонны плита, что придавит амбиции юности быстро.
Что там в конце, прокурор или пристав, цирроз или приступ?
Недаром ведь столько твердили,
Что в бездну нельзя залипать — станешь ей сам.
Потому не смотри мне в глаза.
Пусть карою небес пугает богослов,
Но его Бог — воинственный и злобный, это Бог ослов.
Корабль-призрак больше не увидит пирса.
Лишь на один вопрос ответ не дан:
Когда его покинет капитан, если он — крыса?
Творец готовя сей набросок, не жалел белил,
К утру, над полем боя, накидав из снега обелиск.
Идет декабрь, его шаги уже слышны вдали.
Он как анестезия — отмороженное не болит.
In God we trust and we come with drugs – и с девизом этим массы глотают лекарства,
И кайф забивает гвоздь так в чердак, как в финале совком отгружал Ван Бастен.
И мрак поначалу не покажется мразью, а так, даже чем-то далёким, прекрасным,
Но прекрасно далёко настолько, что слишком легко ненароком пропасть в нём.
Это не Комптон, но та же шпана, что воспитана криком базарных хабалок.
Каждый подъезд в тех угрюмых дворах всегда искренне рад дарам винтоваров.
Комптон - одно из самых известных, наряду с Гарлемом, гетто в США. Известен высоким уровнем преступности и наркомании
Дело ведь не в атрибутах мод — не в замесах с ОМОНом,
Не в замерах крутизны понтов подгнившего бомонда,
Не в количестве голов в ворота былых чемпионов,
А в тебе самом — как жить не погружаясь в эту кому.
И, знаешь, проще не мечтать, оставаясь инертным.
Затеряйся в полчищах несметных простых смертных,
Тогда не занесет опричник в смету.
Инфаркт в районе сорока сочтем отличной смертью.