Тараканы!

Как можешь гордиться ты тем,
В чём нет заслуги твоей?
Разве ты сам выбрал кожи цвет, и страну,
Чтобы родиться в ней?

Фамилия с именем,
Разрез глаз, возраст и пол,
Что именно сделал ты сам?
В чём для гордости повод нашёл?

Жить, гопники, холод, менты, запросто смогут они сделать короче мой и так собачий век.
«Быть, быть сильнее их всех», — сквозь зубы твержу я себе, бездомный, голодный, но тоже человек.

«Когда-нибудь ты потеряешь всё,» —
Мне говорили, я не слушал никого.
И, если хочешь ближе стать ко мне ещё,
Возьми мне «Джека» два по сто.

Когда-нибудь назад вернётся всё,
Я буду верить — больше не остаётся ничего.
И, если хочешь быть красивее еще,
Возьми мне «Джека» два по сто.

Сомнений нет: везде, где брат стреляет в брата,
Повинен тот, кто братьям продал автоматы.

Объясни ему, как несправедливо скроен мир
И что пытаться менять его глупо.
Ты не знаешь ещё, с ним теперь заодно
Острые когти и крепкие зубы.

Когда больше нет подростковой мечты,
Кого и чем ты сможешь согреть,
Я делаю шум, чтобы продолжать жить.
Я верю: тишина — это смерть,
Да-да-да, тишина — это смерть.

Если не удалось заставить
Мир полюбить тебя
Без сомнений и драм,
Заставь себя полюбить его сам.

Наши свободы больше не стоят ломаного гроша.
Всё, что мы можем — бегать по кругу, в спины друг другу дыша.

Вспомни Джона Коффи из «Зелёной мили».
Вспомнил? Да-да, его там поджарили.
Так вот, когда тебе плохо, думай об этом фильме.
В отличие от тебя, мудак, Джона реально жаль.

Я смотрю на эти лица — кто кем стал теперь,
Десять лет назад десятый класс.
Каждый выходил в мир через собственную дверь,
Кто мог знать, что ждёт снаружи нас?

Теперь пол-мира на моих счетах,
Пол-мира у меня в зубах.
Теперь, когда есть всё вообще,
Пора подумать о душе.

По чем, хотя бы примерно
Квадратный метр в раю?
Какой в раю курс евро
К райскому рублю?