Понимают это у нас в Мейуомбе или не понимают, но мы ему платим самую большую дань, какой только можно удостоить человека. Мы доверяем ему отстаивать справедливость. Вот и все.
об Аттикусе
Понимают это у нас в Мейуомбе или не понимают, но мы ему платим самую большую дань, какой только можно удостоить человека. Мы доверяем ему отстаивать справедливость. Вот и все.
об Аттикусе
Рабы и льстецы взимают со стоящих ниже их ту дань, какую сами платят стоящим выше их.
Какой беде из века в век обречены,
Какой нужде мы платим дань,
Прощаясь с милыми?..
— Дань, можно я его ударю?
— Нет, нет. Он мой друг. Поэтому ударю я его сам.
«Жестокость, знаете ли, не про чувства. Жестокость про глупость, господин барон. Жестокие люди – это глупые люди, у них абсолютно атрофировано воображение, и они не понимают, что творят. Вы – справедливы. Справедливость – антоним жалости. Можно быть и жестоким, и жалостливым, и сентиментальным. А вот справедливым и жалостливым быть невозможно. Вы – справедливы.»
— Извините, вы сказали, «Сомали»? Может мы тогда им отвезём?
— Дань, нет, чувак. Ты чё, так не делается, у нас накладная. Надо сверху получить разрешение. Ты чё? Это подсудное дело.
— Свояк, а базаришь как в мирное время.
— Да не ссы ты. Дальше фронта не пошлют, больше пули не дадут. Готов?
— Дань, ты чё?
— Дайте точку, где они находятся.