— Какой владелец магазина станет в здравом уме принимать расписки за товары в нынешние времена? И какой землевладелец откажется выгнать арендаторов, которые не платят ему ренту, в то время как рабочие с нефтепромыслов в Восточном Техасе готовы платить в двойном размере?
— Может быть, хороший человек? — предположил Перси.
— Глупый человек, мистер Уорик, — коим ни вы, ни я не являемся.
— Вы так уверены в этом, мистер Голштейн?
Имеются в виду времена Великой депрессии
Завтра вечером вылетаете за товаром в квадрат четыре. Будьте внимательны, помните о строжайшей секретности этой операции. Предупреждаю: никакой стрельбы и прочих шумовых эффектов.
Счастье — это решение. Оно больше не высекается, как искра, от столкновения с красотой, книгой, с чьей-то роскошной иронией. Теперь нельзя утром решить, а вечером уже идти по Петербургу. Теперь счастье — это труд и выбор, его надо планировать, вписывать в распорядок дня, как рабочую встречу. Счастье — это ванна с эфирные маслом после того, как всех уложишь, или поездка на дачу к подруге детства, с велосипедами в багажнике. Оно всё ещё достижимо, оно всё ещё в мелочах, только теперь это тобой придуманные, рукотворные мелочи. Ты — его автор, а не ловец.
Землевладелец или ростовщик сосет кровь бедных крестьян, чтобы построить дворец. Он жертвует несколько тысяч рупий университету, в то время как его капитал исчисляется сотнями тысяч. Еще на несколько тысяч рупий он строит храм и жирными буквами пишет свое имя на мраморной плите перед входом. Это самореклама.
Мистер Алекс! Мистер Алекс! Пора встаньки-встаньки, мистер Алекс!